Мат белому королю

Автор: ognegriff
Бета: нет
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Пейринг: Винсент Фантомхайв/Сиэль Фантомхайв
Жанр: Drama
Отказ: ни на что не претендую, материальной выгоды не извлекаю
Фандом: Темный дворецкий
Аннотация: "Раньше у них с отцом, кажется, было много общего, а теперь – остались, наверное, только шахматы…"
Комментарии: Написано на Kuroshitsuji Kink Fest по заявке:
"Фантомхайв-старший/Фантомхайв-младший. АУ - отец жив, Себастьяна нет. Подросток Сиэль очень привязан к отцу."
Предупреждения: инцест
Статус: Закончен


У отца удивительная улыбка – такая искренняя и добрая, что когда Сиэль видит ее, ему кажется, будто в пасмурный день из-за туч внезапно выглянуло солнце.

Жаль, что отец так редко улыбается, думает Сиэль. Отец вообще кажется ему очень серьезным.

Граф Винсент Фантомхайв – Сторожевой Пес Ее Величества, ему приходится постоянно думать о стольких делах, расследовать запутанные преступления, каждый день оказываясь на волоске от смерти, и это не преувеличение. Постоянная опасность – для него обычное дело, рутина. Тут не до улыбок.

И все же иногда отец улыбается. Например, когда играет с Сиэлем в шахматы, и Сиэлю удается у него выиграть.

- А ты неплохой стратег, Сиэль, - говорит он. - И способный ученик - если уж сумел обыграть меня в этот раз.

- Ты мне поддался, - хмурясь, делает предположение Сиэль.

Отец отрицательно качает головой:

- Даже и не думал.

Сиэль ему верит: отец никогда не врет. Тем больше значит для Сиэля его похвала. Сиэль думает о том, что, должно быть, и правда, чего-то стоит, раз уж смог выиграть у отца, дай бог, одну партию из десяти. Отец – блестящий игрок.

Сиэль восхищается отцом. Отец – самый смелый, самый честный и самый добрый человек на свете. Только по-настоящему смелый не побоится лицом к лицу столкнуться с преступным миром Лондона. Только по-настоящему честный не запачкается при этом в его грязи. Только по-настоящему добрый на Рождество соберет в своем доме сирот из приюта, которые, по сути, ему никто, и устроит для них праздник, хотя мог бы просто перечислить круглую сумму на благотворительность.

«Отец – самый лучший человек в этом мире», - думает Сиэль.

Сиэль хочет стать похожим на него, когда вырастет. Сиэль любит своего отца больше всех на свете.

Маму он, конечно, тоже любит. Но отец… Он всегда был для Сиэля центром мира – с самого детства.

Тогда каждый день, когда отец бывал дома – а бывал он дома не так часто, как бы Сиэлю хотелось – был наполнен радостью и ни с чем не сравнимым счастьем.

…Вот он сидит у отца на коленях, а тот читает ему сказку. Сиэль слушает, склонив голову отцу на плечо, и постепенно засыпает, убаюканный звуками его голоса…

…Теплая рука отца треплет его по макушке… Сиэль смотрит на него снизу вверх: отец такой высокий, а сам он такой маленький, и Сиэлю хочется, чтоб отец взял его на руки и поднял высоко-высоко…

…Отец несет его на руках, и Сиэль представляет, будто он летит по воздуху и смотрит вниз на землю с огромной высоты. Сиэль радостно смеется, а отец улыбается ему в ответ…

…Прием в поместье Фантомхайв. Дом полон гостей, среди них множество незнакомых взрослых. Сиэля это пугает. Он прячется за спину отца, потому что знает: отец всегда его защитит – защитит от всего плохого, страшного и неизвестного. Отец смеется и говорит, что бояться нечего, что он всего лишь хочет представить своего наследника гостям. И Сиэль наконец выглядывает из-за его спины со смущенной улыбкой. Если отец говорит, что бояться нечего, - значит, так оно и есть…

Ряд детских воспоминаний проносится перед мысленным взором Сиэля, пока он сидит напротив отца за шахматной доской.

Воспоминания вызывают смутную печаль: теперь они с отцом не так близки, как это было раньше…

- Твой ход, Сиэль, - говорит отец, и Сиэль вспоминает, что они уже начали новую партию, что отец уже сделал свой ход белой пешкой, а сам он отвлекся и заставляет отца ждать.

- Извини, папа, я задумался.

Сиэль наконец передвигает черную пешку с клетки на клетку.

Сиэль смотрит на отца. Тот в задумчивости склоняется над доской, длинная прядь темных волос падает ему на глаза. Изящная узкая рука с тонкими пальцами тянется за белой фигурой, мерцает аквамарином в свете свечей фамильное кольцо Фантомхайвов.

Когда-нибудь и Сиэль наденет это кольцо. Когда станет главой семьи Фантомхайв и сменит отца на посту Сторожевого Пса Королевы, когда станет взрослым…

Хотя он и так уже взрослый – ему уже целых четырнадцать. Детство в прошлом. Наверно поэтому те приятные воспоминания слегка горчат, и непонятная тоска закрадывается в душу Сиэля. Неужели он, как маленький, хочет того же, что было раньше, – чтоб отец носил его на руках и читал ему сказки? Сиэлю смешно и в то же время грустно. Раньше у них с отцом, кажется, было много общего, а теперь – остались, наверное, только шахматы…

Сиэль делает ошибку за ошибкой и в итоге проигрывает.

- Думаю, на сегодня хватит, - мрачно произносит он.

- Согласен. Вижу, ты устал, – отец ласково треплет Сиэля по макушке, ерошит волосы – как давно-давно в детстве.

Сиэль видит в его глазах теплоту и нежность, видит, как отец улыбается, - и его внезапно захлестывает счастье. Горечь воспоминаний проходит бесследно – словно ее и не бывало. А счастье – всепоглощающее, невыразимое, до замирания сердца, до дрожи в руках – захватывает всю его душу целиком и полностью.


***

Отец сосредоточенно проверяет револьвер, убирает его в кобуру на поясе, запахивает сюртук и стремительным шагом идет через холл к выходу.

Сиэль подходит к окну. Прислонившись лбом к стеклу, он вглядывается в темноту и видит, как отъезжает карета.

Страх железными тисками сжимает его сердце – Сиэль до безумия боится, что отец может не вернуться. Страх за отца – тягучий и липкий, словно патока. Душа Сиэля тонет в нем без всякой возможности вынырнуть – так бывает каждый раз, когда отец уходит из дома, отправляясь на очередное задание.

Через три дня Сиэль понимает, что в этот раз страх не был напрасным.

Старый камердинер Джеймс вносит графа Фантомхайва в холл на руках. Сиэль замирает в ужасе: на белой рубашке отца расползается ярко-алое кровавое пятно – левый рукав до самой манжеты пропитался кровью. Этот пронзительный красный цвет режет Сиэлю глаза, застилает их сплошной темной пеленой, и он уже почти не видит, как кто-то из слуг бросается к Джеймсу, чтобы помочь уложить отца на диван в гостиной, слышит только, как мама неестественно высоким голосом вскрикивает: «Винсент!», как еще кто-то кричит: «Доктора! Милорд ранен! Срочно позовите доктора!».

В ушах у Сиэля гулко стучит его собственное сердце, а в сознании бьется единственная мысль: «Это не может быть серьезно! Он не может умереть! Он не должен умереть!».


***

Пустяковое ранение в плечо, совершенно не опасное, как сказал доктор, неожиданно оборачивается жестокой, изнуряющей лихорадкой. Отец мечется в бреду и второй день не приходит в себя. Все это время Сиэль не отходит от его постели.

- Сынок, ты устал, тебе надо поспать, - в который раз повторяет мама. – Я останусь с ним. Иди.

Сиэль упрямо качает головой. Оставить отца хотя бы на минуту представляется ему непростительным преступлением.

Холодная вода, в которой Сиэль смачивает полотенце, чтобы положить отцу на лоб, на какое-то мгновение кажется ему кроваво-красной – он не спал уже почти двое суток. Сиэль на миг зажмуривается и вновь открывает глаза – наваждение исчезает.

Сиэль кладет на лоб отцу мокрое полотенце и чувствует жар, которым пышет от его тела, словно от раскаленной печи. Утром доктор сделал отцу кровопускание. Сиэль надеется, что это поможет и лихорадка пройдет.

Лихорадка, жар, бред… Отец бормочет что-то бессвязное о заброшенной тюрьме и лестницах… Потом еще что-то, чего Сиэль не может разобрать… Потом он слышит, как отец произносит: «Рейчел» - имя мамы. А когда слышит свое – в каком-то странном, необъяснимом порыве прижимается губами к руке отца, сухой и горячей.

- Я здесь, с тобой.

Сиэль склоняет голову на подушку рядом с его головой и незаметно для себя проваливается то ли в сон, то ли в горячечный бред, в котором шелестит страницами огромная книга, одуряюще пахнущая шоколадом, и голос отца, словно теплое дуновение ветра, спокойный и добрый, доносится до слуха Сиэля:

- Я буду читать ее тебе, пока ты не уснешь. Ведь сегодня особенная ночь – твой день рожденья…


***

Сиэль просыпается на рассвете с тяжелой головой и ужасной ломотой в шее и плечах. Рука отца до сих пор в его руке – только теперь она уже не кажется настолько горячей. Словно желая удостовериться в этом, Сиэль приникает к ней губами. Теплая, гладкая кожа – и только. И ни следа жара и лихорадки.

Сиэль прислушивается к дыханию отца – ровному и спокойному дыханию спящего человека. В этот момент в глубине его души вспыхивает надежда на то, что теперь все хорошо.

Сиэль смотрит на отца: на его изможденное, осунувшееся лицо, впалые щеки, темные круги под глазами… Странно - отец еще никогда не казался ему таким красивым. «Самый красивый во всем мире…» - думает Сиэль и, почти не отдавая себе отчета в том, что делает, легким поцелуем касается его губ.

Внезапно раздавшийся звук открывшейся двери заставляет Сиэля отпрянуть и мгновенно вскочить на ноги.

- Ты провел здесь всю ночь, сынок? – с беспокойством спрашивает мама. – Тебе давно пора отдохнуть.

- Да, я пойду, - кивает Сиэль и почти что выбегает из комнаты, чувствуя, что сердце его стучит с удвоенной быстротой, а щеки заливает краска…


***

- Ты расскажешь мне о том, что произошло в той тюрьме? – спрашивает Сиэль, поправляя отцу подушки.

- Банда контрабандистов, - будничным тоном отвечает отец. – У них там был целый склад оружия. Мы поймали почти всех, нескольким удалось сбежать. Один из них и пустил в меня пулю.

- Я так боялся за тебя, - тихо произносит Сиэль и опускает глаза.

- Как видишь, зря, - улыбается отец.

И Сиэлю почему-то больше не хочется расспрашивать его подробнее о контрабандистах и заброшенной тюрьме, а хочется обнять крепко-крепко и никогда не отпускать. Или поцеловать его тонкие теплые губы – так чтобы сердце снова бешено заколотилось, чтобы снова испытать это чувство – такое сладкое и… странное…

Но Сиэль не решается сделать ни то ни другое.

Сиэлю очень хочется сказать отцу, как он любит его, но вместо этого с языка срывается лишь:

- Я так рад, что ты поправился.


***

«Интересно, как это? Что чувствуешь в этот момент? Если так?..» - думает Сиэль, внезапно застав отца и мать целующимися в гостиной.

Он поворачивается и возвращается наверх, к себе в комнату – так, будто он ничего не видел, будто его тут вовсе не было. А из головы упорно не идут мысли о том, каким же может быть на вкус такой поцелуй, какие на вкус губы отца… «Сладкие? Вкуснее, чем шоколад, чем мое самое любимое ванильное мороженое? Наверное, да…» - думает Сиэль и в этот миг отчетливо осознает одну простую вещь. Он совсем не хочет, чтобы отец читал ему на ночь сказки или носил его на руках. То, чего он хочет на самом деле, - это… Сиэль не может подобрать нужных слов, но отсутствие точного определения не уменьшает понимания того, что думать дальше в этом направлении – неправильно, опасно…

Собственные желания пугают Сиэля, сбивают его с толку, ввергают в отчаяние. Засыпая, он долго не может выбросить из головы случайно подсмотренную сцену. Картинка в его сознании словно размывается, теряя ясные очертания, - и вот на месте мамы Сиэль вдруг видит себя: руки отца обвивают его талию, а сам он обнимает его за шею, и этот поцелуй – поцелуй, которого никогда не случалось в реальности – самое лучшее, что происходило с Сиэлем за всю его жизнь.


***

Сиэль застывает на пороге кабинета с шахматной доской в руках. Отец бегло просматривает письма, минуту назад принесенные Джеймсом, и напевает себе под нос какую-то арию – они с мамой только что вернулись из оперы.

- А я тебя ждал, - говорит Сиэль. – Может быть, сыграем?

Отец улыбается и пожимает плечами:

- Почему бы и нет? Но только одну партию, Сиэль, - время уже позднее.

- Одну партию, хорошо. Только вот… - Сиэль на миг запинается. – Просто так играть не интересно.

- Но не предлагаешь же ты мне играть на деньги? – в голосе отца звучит удивление, а в глазах светятся веселые искорки.

Отец нечасто бывает в таком хорошем настроении, и Сиэль рад видеть его таким. Сиэль счастлив видеть его дома. Отец уже совсем оправился от раны, и в любой момент его могут вызвать на новое задание. Обязанности Сторожевого Пса королевы, долг перед Англией никто не отменял. А это значит - снова опасность, снова липкий, тянущий страх и отчаяние – горькое, как микстура, которую доктор заставлял Сиэля пить, когда он сильно простудился прошлой зимой. Снова бесконечное, тревожное ожидание. Поэтому каждую минуту, проведенную рядом с отцом, Сиэль ценит на вес золота.

- Нет, не на деньги, - качает он головой. – На желание…

- О, помню, в старые добрые времена в школе мы играли на желание, - смеется отец. – Правда, в карты.

- Но в шахматы ведь тоже можно, - улыбается Сиэль.

- Хорошо. Если ты проигрываешь, то в пятницу идешь на благотворительный вечер к тете Теодоре.

- О нет! – вырывается у Сиэля, как только он понимает, что отец говорит совершенно серьезно.

Тетушка Теодора в восторге от музыкальных способностей Сиэля. Вот уже вторую неделю она уговаривает его сыграть на скрипке несколько сюит на благотворительном вечере в пользу нуждающихся иммигрантов из Индии. Сиэль не знает, как от нее отделаться, потому что играть на этом вечере ему совсем не хочется. И тут такое…

- Что нет? – спрашивает отец. – Не пойдешь на вечер или не проиграешь?

- Не проиграю, - твердо заявляет Сиэль.

- Посмотрим, - на губах отца играет легкая усмешка. - Ну а ты? Какое твое желание?

- Я скажу, когда выиграю. Ты ведь выполнишь любое мое желание, если проиграешь? – спрашивает Сиэль, расставляя фигуры.

- Слово графа Фантомхайва, - отвечает отец, и Сиэль думает о том, что должен, обязательно должен выиграть.


***

За окном сгущается вечер. Ленивыми, медленными хлопьями падает снег. Сиэль следит за ним бездумно, на мгновение отведя взгляд от шахматной доски, от скопившейся на столе груды поверженных черных и белых фигур, потом снова смотрит на доску.

Их с отцом шансы были равны, пока несколько последних удачных ходов не дали Сиэлю преимущество. И теперь белый король отца мечется с клетки на клетку, но все еще сопротивляется. Его пока еще есть кому защищать, хотя защитников осталось мало.

Сиэль бросает быстрый взгляд на отца. Тот нервничает – Сиэль замечает это по тому, как он знакомым жестом потирает переносицу. Сиэль отводит глаза – не время отвлекаться от игры.

Черных фигур тоже уже немного на доске, и Сиэль напряженно хмурит брови, продумывая стратегию, которая должна привести его к победе.

Он не может позволить себе поражение или ничью. Он отчаянно хочет выиграть. В его сознании уже звучат слова «Шах и мат!», которые он произнесет – он уверен, что произнесет! – спустя несколько мгновений.

С каждым сделанным ходом сердце Сиэля скачет от отчаяния к эйфории по сумасшедшей синусоиде. Азарт разгорается в его душе, словно костер, – потому что он знает, каким будет его желание: он выиграет и попросит у отца один поцелуй – тот, что представлялся Сиэлю в его грезах в малейших подробностях, во всех деталях… И отец не сможет ему отказать, потому что…

«Потому что шахматный долг – долг чести! Нет, это, кажется, карточный…», - думает Сиэль.

Но отец дал слово Фантомхайва – и этим все сказано. Нужно только объявить мат белому королю.

@темы: Сиэль Фантомхайв, фанфики, Винсент Фантомхайв, Kuroshitsuji, Темный дворецкий

---

Дело об украденной колдографии

Название: Дело об украденной колдографии
Автор: ognegriff
Бета: нет
Пейринг: ЛМ/НБ
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Жанр: romance
Размер: мини
Статус: закончен
Отказ: ни на что не претендую, материальной выгоды не извлекаю
Аннотация: Люциус ищет пропавшую колдографию, одна из безнадежно влюбленных в него девушек ведет дневник, а утверждение о том, что украденное не приносит счастья – не всегда верно.
Предупреждения: ООС, POV, флафф, новые персонажи (второстепенные)
Комментарии: Написано на фикатон ко дню рождения Гарри Поттера на АБ по заявке elithabeth_oy «Хочу фанфик. Гет. Возможные участники: Люциус, Снейп, Драко, Сириус Блек, с другой стороны - Гермиона, Джинни, Луна или Нарцисса. PG-13. Юмор, или просто ощущение легкости. Никаких драм, слёз, крови и страданий!».

В спальне шестикурсников Слизерина царил жуткий беспорядок. Среди разбросанных по всей комнате вещей стоял Люциус Малфой, злой и растерянный.

- Еще вчера она была здесь, на тумбочке! Куда, черт возьми, она могла подеваться?!

- Ну не думаешь же ты, что кто-то из нас ночью стащил твою колдографию! – усмехнулся Нотт.

- Не знаю, как остальные, но я уж точно не горю желанием пополнять ряды поклонников Малфоя, - засмеялся в ответ Гойл.

Эйвери посмотрел на Малфоя с сочувствием и посоветовал:

- Слушай, Люциус, а ты получше посмотри – может, завалилась куда-нибудь. Ты везде искал?

- Да я все свои вещи вверх дном перевернул! – раздраженно ответил Малфой. – Нет ее нигде! Проклятье!

- Под подушку загляни! Мало ли, убрал перед сном…

- Заткнись, Нотт! – Люциус бросил в однокурсника учебником, но тот ловко увернулся.

- Господа, мы имеем счастье наблюдать нарциссизм в крайней его стадии! – захохотал он.

- Очень смешно! – на щеках Люциуса вспыхнули яркие пятна. – Нарциссизм… - сквозь зубы процедил он, беспорядочно зашвыривая вещи обратно в тумбочку.

- А так не пробовал? – сочувствующий другу Эйвери взмахнул палочкой: - Акцио, колдография Люциуса Малфоя!

Ничего не произошло. Люциус взглянул на него, как на идиота, но ничего не сказал и вышел из спальни.

Естественно, «Акцио» было бы первым, что он бы в данном случае попробовал. Если бы искал свою колдографию. Проблема была в том, что колдография была не его. Из-за своей Люциус бы так не волновался. Все дело было в том, что иллюзионное заклятие скрывало под изображением летящего на метле Люциуса колдографию, должно быть, единственной девчонки в Хогвартсе, которая не была влюблена в Малфоя, и в которую на его несчастье его самого угораздило влюбиться. Настоящую колдографию мог видеть только сам Малфой. Но теперь, если кто-то, не дай Мерлин, догадается снять иллюзионные чары и узнает его тайну, это будет… «Конец! Крах! Позор! Хуже смерти…», - в отчаянии думал Люциус.

В факультетской гостиной, к счастью, было пусто. На всякий случай оглянувшись по сторонам, Люциус взмахнул палочкой и прошептал:

- Акцио, колдография Нарциссы Блэк!

Но его труды не принесли результатов, и Малфой, разочарованно вздохнув, уселся на диван.

- Эй, Люциус! – в гостиную вошел Эйвери. – Не переживай ты так! – он рухнул на диван рядом с Малфоем и хлопнул друга по плечу. – Это ж все ясно, как день: кто-нибудь из поклонниц стащил, так разве теперь найдешь? Это же каждую девчонку обыскивать придется…

Люциус поморщился:

- Обыскивать – вот еще!..

Насчет каждой Эйвери, конечно, преувеличил, но поклонниц у Люциуса и правда было немало – судя хотя бы по количеству открыток с признаниями, что он получал на каждый Валентинов день. Только вот радости от этого не было никакой. Что толку в восхищенных взглядах, которыми провожали его девушки в школьных коридорах, когда одна-единственная, которая ему не безразлична, на него даже не смотрит. Люциус иногда думал, что, возможно, именно это равнодушие со стороны Нарциссы и заставило его обратить на нее внимание.

Обратить внимание – а потом влюбиться по уши, как дурак, без всяких шансов на взаимность. Опуститься до такого недостойного потомка аристократического рода Малфоев занятия, как воровство, и стащить колдографию Нарциссы из альбома ее кузена Регулуса Блэка: тот как-то вечером показывал семейные фотографии Барти Краучу, а потом забыл альбом в гостиной – вот Люциус и воспользовался случаем. А теперь колдография пропала… «Вор у вора дубинку украл, - думал Люциус. – Действительно, украденное не приносит счастья».

Эйвери, которому печальный вид друга, должно быть, не давал покоя, произнес:

- Не кисни ты так! Мне вот на Рождество колдокамеру обещали – так что будет у тебя этих колдографий завались! Сколько угодно!

- Да не надо мне сколько угодно! – с досадой отмахнулся Люциус. – Мне эта нужна. Она мне дорога… как память.

- Ну знаешь! – не выдержал Эйвери. – Правильно Нотт про нарциссизм говорил! Меня твоя самовлюбленность иногда просто поражает!


***

5 декабря 1970

Никогда бы не подумала, что эти слухи могут быть правдой, а оказывается - правда. Насколько же самовлюбленным нужно быть, чтобы держать на тумбочке собственную колдографию! Насколько же дурой нужно быть, чтобы влюбиться в такого человека! Или сумасшедшей.
Мерлин! Я и правда сошла с ума! Потому что в здравом уме никому и в голову бы не пришло пробраться в спальню мальчиков и что-то там украсть. Зато теперь у меня есть его колдография! Ради этого стоило пропустить завтрак. Какой же он красивый все-таки, можно часами любоваться! И теперь я смогу смотреть на него, когда захочу, а не только украдкой в Большом зале или в библиотеке. Ведь разве я могу рассчитывать на что-то большее? Он же никогда не посмотрит в мою сторону…


***

Люциус сидел в читальном зале библиотеки, пытаясь начать эссе по трансфигурации. Сидел уже около часа, а лист пергамента перед ним был все так же чист. Глаза в сотый раз пробегали одну и ту же страницу последнего номера «Трансфигурация сегодня», но прочитанные слова не желали обретать смысл.

Настроение было ни к черту. Одна мысль о том, что так тщательно охраняемая им тайна может быть раскрыта, повергала Люциуса в панику. Это будет самый настоящий позор, думал он, потому что Малфой не может быть несчастно влюбленным, и тем более не может хранить у себя колдографию предмета этой своей несчастной любви. Да над ним же весь Хогвартс смеяться будет! И прощай репутация холодного, самовлюбленного похитителя девичьих сердец! А репутация – это все. Репутация - это вещь такая: создается годами, а разрушить ее можно за несколько секунд.

Люциус понимал, что найти пропавшую колдографию теперь нет никаких шансов. Оставалось надеяться только на то, что стащившая ее поклонница окажется настолько глупа, что не догадается снять иллюзионные чары.

Мерлин! Если бы он был хоть чуть более смелым! Если бы попытался хоть как-то привлечь внимание Нарциссы и добиться ее взаимности! Тогда все было бы по-другому – он бы сейчас не трясся от страха разоблачения. К сожалению, его смелости хватило только на то, чтобы украсть ее портрет. Поэтому оставалось лишь любоваться перед сном на Нарциссу в разлетающемся на ветру длинном бледно-голубом платье, взмывающую на качелях чуть ли не в самое небо и беззвучно смеющуюся с колдографии. А теперь нет и этого…

Вспомнив дурацкий совет Нотта заглянуть под подушку, Люциус поморщился от досады и злости и мысленно пообещал себе наколдовать тому ослиные уши, если он только снова позволит себе сказать нечто подобное.

Нечеловеческим усилием заставив себя вновь сосредоточится на статье о превращении неживых предметов в животных, Люциус понял, что одной этой статьи для эссе ему явно будет недостаточно, поднялся из-за стола и направился к книжным полкам.

Он заметил ее сразу же. Нарцисса стояла у соседнего стеллажа, где, кажется, были книги по заклинаниям. Две ее однокурсницы, Эмилия Гринграсс и еще одна, имени которой Люциус не помнил – маленькая, темноволосая, к каждому празднику пытающаяся превратить слизеринскую гостиную в шедевр современного дизайна – что-то увлеченно искали на нижней полке.

- Вот! – обрадовано воскликнула темноволосая и сунула Эмилии увесистый том, та тотчас заглянула в оглавление и начала лихорадочно искать нужную страницу.

Нарцисса также всецело была поглощена книгой, которую держала в руках, - Виндиктус Виридиан, «Как проклясть врага и не попасть за это в Азкабан».

Люциусу бы никогда не пришло в голову, что Нарциссу может заинтересовать подобная чушь. Хотя Блэки – один из старейших темномагических родов, внезапно подумалось ему. Уж они-то наверняка отличат ерунду от чего-то, стоящего внимания. Погруженная в творение Виридиана Нарцисса даже не посмотрела на Люциуса, и он, стараясь придать себе как можно более невозмутимый вид, отыскал на полке еще один, на его взгляд, необходимый ему номер журнала и вернулся к своему столу.

Думать о трансфигурации теперь стало еще сложнее. Чуть ли не каждую секунду Люциус поворачивал голову в сторону стеллажа, у которого стояли Нарцисса с подругами, стараясь запечатлеть в памяти каждую мелочь – ее гордый профиль, волны светлых волос, спадающих на плечи, стройный силуэт, каждую складку мантии, каждое движение тонких рук, перебирающих книги. Он бросал на Нарциссу мимолетные взгляды украдкой, пока девушки наконец не нашли то, что им нужно, и не отошли от стеллажа, оказавшись вне поля зрения Люциуса.

Когда же Малфой закончил свое многострадальное эссе и направился к выходу, Нарциссы в библиотеке уже не было.
Настроение почему-то стало еще гаже. Если бы он был чуть более смелым! Ему бы ничего не стоило просто так подойти к Нарциссе, заговорить, улыбнуться - так, как он улыбался другим девушкам, может быть, даже пригласить ее на свидание. Если бы Нарцисса была хоть немного другой – не такой холодной и далекой, смотрящей сквозь него, как сквозь пустое пространство! Если бы она была другой… вряд ли бы он тогда даже взглянул на нее.


***

8 декабря 1970

У него чудесные, прекрасные, потрясающе красивые руки! Когда эти руки переворачивают страницы книги, я завидую книге. Когда его тонкие пальцы держат перо, я завидую перу. А еще… Я схожу с ума – вот что еще!
Когда я увидела его сегодня в библиотеке, я чуть не выронила от неожиданности эту дурацкую книгу, которую мне дала подержать Патриция. Впрочем, книга пригодилась – было во что уткнуться, чтобы только он не заметил, как я смотрю на него. Хотя как такое можно не заметить? Мои чувства выдают меня с головой!
Нет, неправда, не заметить можно – если смотреть на меня, как на пустое место. А он смотрит именно так. Он на меня даже не взглянул. Чему удивляться? Ведь я всего лишь одна из влюбленных в него дурочек, которых полно в Хогвартсе. В коридорах, в библиотеке, в Большом Зале он ловит их влюбленные взгляды - уверена, его это забавляет. А я боюсь лишний раз посмотреть на него – не хочу, чтобы он смеялся и надо мной. Все, что мне остается, - любоваться на украденную колдографию, на то, как он, улыбаясь своей солнечной улыбкой, летит на метле, и мантия его развевается на ветру…
Я, кажется, писала, что у него прекрасные руки. На самом деле в нем прекрасно абсолютно все. И я жалею, что не обладаю даром художника, чтобы рисовать его. Впрочем, когда бы я могла его рисовать, если наши встречи так мимолетны, и я не смею поднять на него глаз?
Зато я могу посвящать ему стихи, чем и занималась вчера всю историю магии – что еще делать на таком скучном уроке? Жаль, что потом все пришлось уничтожить. Эмма Уоррингтон подумала, что я конспектировала бормотание Бинса, и попросила списать. Теперь она решит, что я жадная стерва, ну и пусть! Все лучше, чем если бы она все это прочитала. А может, и не жаль, что стихи исчезли под действием «Эванеско». Они все равно были не очень хорошие. Ну что это за бред – «Глаза твои - холодные, как сталь»? Холодные – это да, но какую к слову «сталь» подобрать рифму? На лекции в голову почему-то упорно лезло «мистраль». Я была уверена, что это такой цветок, а потом прочла в словаре, что это ветер. Нет, мистраль не пойдет – у нас в Англии он не дует. Ну и Мерлин тогда с этими стихами! Он их все равно не прочтет – так зачем? Да и если бы прочел – было бы только хуже…
Иногда я мечтаю о зелье, по действию противоположному амортенции. Выпить – и забыть к драклам о существовании Люциуса Малфоя!


***

- Ты уже решил, с кем пойдешь на рождественский прием к Слагхорну? – ни с того ни с сего спросил Эйвери.

Люциус лишь задумчиво покачал головой. Вот – еще одна проблема: Нарцисса с ним точно не пойдет, а идти с кем-то еще… Лучше бы уж вообще не ходить! Но надо. Если он не пойдет, это обидит Слагхорна, а портить отношения с преподавателями Люциус не привык.

- Везет тебе, Малфой! Ты кого угодно можешь пригласить, с тобой любая пойдет и умрет от счастья. Эх…

- А ты? – невпопад спросил Люциус и поспешил уточнить: - С кем пойдешь?

- Я хотел пригласить Цисси Блэк… - услышав это, Люциус едва сдержался, чтобы ничем не выдать неприятного удивления. – Единственная девчонка, которая не влюблена в тебя по уши, - рассмеялся Эйвери. – Но Уоррингтон сказала, что она пойдет с этим… с Пьюси, - однокурсник неприязненно поморщился.

- Вот как? Действительно? – как можно более равнодушно спросил Люциус.

- Точно не знаю, - махнул рукой Эйвери. - Я Цисси спрашивать не стал – вдруг она и правда с Пьюси идет, а я и стой перед ней, как дурак. Я сказал Эмме – пойдем тогда с тобой, а она говорит – пойдем. Вот и все. Хотя Эмма, конечно, дура, да и красотой не отличается, но не идти же одному.

- Да, Эмма ни умом, ни красотой не блещет, - согласился Люциус.

Логика Эйвери забавляла. А вот известие о том, что Нарцисса, как и в прошлом году, пригласит на прием своего однокурсника Пьюси, который даже не входил в «Клуб Слизней», но зато постоянно таскался за ней, было неприятным. Очень неприятным. Пьюси казался Малфою хитрым, наглым и почему-то непременно ассоциировался с крысой, хотя внешне на это животное никак не походил. Мысль же о том, что у такого ничтожества куда больше если не смелости, то шансов, чем у него самого, стала последней каплей в чаше и без того мрачного настроения. Нужно было в конце концов что-то делать. Сколько уже можно мучится? Только вот как, черт подери, набраться смелости? Да и как вообще поступить?

Эйвери умчался на квиддичную тренировку, а Люциус остался в факультетской гостиной, погруженный в раздумья.

Решение пришло само собой – вместе с вошедшей в гостиную группой пятикурсников. Были среди них и Нарцисса со своей помешанной на дизайне подругой. Если они сейчас не уйдут в спальню девочек, все получится, - подумал Люциус. Девушки никуда не ушли – они расположились на диване в дальнем углу гостиной и стали сосредоточенно разбирать принесенную с собой огромную стопку книг.

Люциус подошел к столу, взял перо и клочок пергамента и быстро набросал:

Приходи завтра после ужина на третий этаж, к статуе одноглазой ведьмы. Надо поговорить.
Малфой

Сначала Люциус хотел назначить встречу на площадке Астрономической башни, но тут же передумал – так Нарцисса обязательно решит, что это свидание, и чего доброго – вообще не придет. Нет, он хочет просто поговорить. О важном деле. Может быть, вообще о чем-нибудь по учебе. Мало ли о чем решил поговорить слизеринский староста. А когда она придет – там уж он сообразит по ходу действия, пригласить ее на рождественский прием или, если дело безнадежное, свернуть разговор в другую сторону и что-нибудь соврать. Всегда нужно иметь пути к отступлению. Обращаться к Нарциссе в записке по имени Люциус тоже намеренно не рискнул – мало ли в чьи руки она попадет и чем это может обернуться.

Свернув клочок пергамента в несколько раз и зажав в кулаке, Люциус бросил быстрый взгляд на Нарциссу и ее подругу – те все так же листали книги, сидя на диване, полностью поглощенные своим занятием. Теперь нужно было придумать отвлекающий маневр.
Люциус огляделся по сторонам: за другим столом делали уроки двое первокурсников, у камина играли в шахматы Сэлвин и Нотт, неподалеку от них читала «Ежедневный пророк» Эмилия Гринграсс, больше в гостиной никого не было – все разошлись. Итак, отвлекающий маневр… В голову, увы, не приходило ничего стоящего. А потом почему-то вспомнился Пьюси. И тут Люциус понял, что не зря тогда в библиотеке корпел над эссе по трансфигурации.

Он осторожно достал палочку и спрятал ее в рукав мантии. Несколько взмахов, едва слышно произнесенное заклинание – и забытая кем-то на столике рядом с диваном, где сидели Нарцисса с подругой, перчатка превратилась в крысу – большую, серую, с длинными, топорщившимися в разные стороны усами и совершенно наглой мордой.

Своей наглостью животное явно не уступало все тому же Пьюси – оно моментально перебралось со столика на диван. Первой заметила мерзкую тварь Нарцисса, и Люциус тут же почувствовал себя безжалостной и беспринципной сволочью с садистскими наклонностями.

- Крыса! Мамочки! Патриция, там крыса! – с паническим криком Нарцисса вскочила с дивана и мгновенно оказалась на другом конце комнаты.

Вслед за ней вскочила ее подруга - как ни странно, молча, но лицо ее было настолько бледным, что казалось, она вот-вот упадет в обморок.

- Где? Какая крыса? – невозмутимо, но с приличествующей случаю тревогой в голосе осведомился Люциус.

Эмилия, отбросив газету, взвизгнула, забралась в кресло с ногами и зажмурилась, как маленькая девочка – не гляди, что пятикурсница.

Сэлвин и Нотт оторвались от игры и удивленно смотрели то на диван, то на испуганных девушек. Нотт, впрочем, выглядел скорее приятно удивленным – на его лице мелькнула глумливая улыбка. Зрелище его откровенно забавляло.

Двое первокурсников так и застыли на своих местах, ошарашенно уставившись в сторону дивана. Внезапно один из них вскрикнул:

- Да вон же она! Ничего себе! Размером с кошку!

- Спокойно, я сейчас ее уберу, - тоном рыцаря без страха и упрека произнес Люциус и, достав палочку, решительно направился к дивану. Вот еще, перчаток бояться!

- Люциус, она за диваном! За диваном! Заползла! – подала голос Патриция. – Осторожней, Люциус! Она же тебя укусит!
Тут уж Нотт не смог сдержаться и заржал самым наглым образом.

Не обращая на него ни малейшего внимания, Люциус заглянул за диван. Трансфигурированная перчатка сидела там, зыркая по сторонам черными глазами-бусинками.

- Ничего не вижу, - пробормотал заведомую ложь Люциус.

А на диване в беспорядке валялись книги, свитки пергамента и две сумки, одна из которых принадлежала Нарциссе. Только вот подбросить в нее записку не было никакой возможности – он замешкается, пока будет открывать сумку, это заметят. А ведь записка – вот она, до сих пор зажата в кулаке, даже ладонь от волнения стала мокрой! А за диваном крыса, пусть не настоящая, но ее надо ловить! Как же быть, черт возьми, как же?

Мерлин! Да это же Виридиан! Нарциссина книга! Облегченно вздохнув, Люциус сунул записку между страниц руководства о том, как безнаказанно проклясть врагов, и победоносно воскликнул:

- Да вот же она!

Крыса метнулась из-за дивана на середину гостиной, а Люциус, направив на нее палочку, еще более победоносно произнес:

- Эванеско!

Первокурсник – тот, который приписывал крысе размеры кошки, восхищенно захлопал в ладоши.

- Молодец, Малфой! – усмехнулся Сэлвин.

Остальные молчали. Молчали и смотрели на Люциуса. Все. Даже Нарцисса.

- Подумаешь, крыса, - пожал плечами Малфой.

На душе у него было легко и радостно – так, как не было уже давно.


***

11 декабря 1970

Это ужасно. Это просто ужасно. Отвратительно, мерзко и совершенно непереносимо. Не знаю, как я смогла это вынести и не подать виду.
Смотреть, как Патриция скачет по спальне и вопит: «Малфой пригласил меня на свидание! Ура! Ура! Ура!» - это было выше моих сил. Нет, мне не хотелось выцарапать ей глаза и вырвать все волосы. Она не виновата. Она такая же, как все, – дурочка, влюбленная в него по уши. Такая же, как я. Только мне повезло меньше, чем ей, - вот и все. Это ее сегодня вечером он будет ждать у статуи одноглазой ведьмы, а не меня. Ее он, наверное, пригласит и на рождественский прием к Слагхорну. По крайней мере, сама Патриция в этом уверена. А мне ведь тоже придется идти. Что ж, позову с собой кого-нибудь… Кого попало, как и в прошлом году – чтобы только не идти одной. Пьюси какого-нибудь, драклы их всех раздери!
Надо перестать плакать и разводить в дневнике кляксы, а я все никак не могу остановиться.
Что такого случилось? Мир рухнул? Да, Малфой – тоже человек и имеет полное право ходить на свидания. С кем хочет. Будто он раньше не ходил! Только вот я не знала – так и не плакала, как теперь. Как же люди все-таки жестоки и бесчувственны в своем счастье! Зачем Патриции надо было трясти перед моим носом этой треклятой запиской? Ну сказала бы так… Нет же…
Чем она лучше меня? Тем, что боится, что его укусит крыса и не боится сообщить ему об этом? Мне тоже было страшно, только я молчала. Тряслась, изо всех сил старалась не смотреть - и молчала. Или мне тоже надо было заорать «Осторожней, Люциус!»?
Ненавижу! И ее, и его, и крысу эту проклятую! И себя ненавижу! За эту глупую любовь. Интересно, если самой на себя «Обливиэйт» наложить, получится?


***

В коридоре на третьем этаже было темно и пусто. И страшно. Страшно не потому, что Люциус боялся темноты, или пустых помещений, или одноглазой ведьмы, которая, к счастью, была лишь статуей. Он боялся совсем другого – того, что Нарцисса не придет. И того, что она придет, - тоже боялся.

Он в который раз прокручивал в мыслях свой предстоящий разговор с ней. Сначала он спросит ее, с кем она пойдет на рождественский прием. Она скажет, что с Пьюси, будь он неладен! Нет, она этого не скажет. Она скажет, что пока не знает, и тогда он ее пригласит. Ничего сложного. Ничего страшного… Действительно, ничего страшного, если она согласится. А если нет? Всегда можно что-нибудь соврать. Например, что он пригласит ту же Эмму Уоррингтон! О, Мерлин! Уорингтон же Эйвери пригласил! Ну не ее, а ту же Патрицию или Эмилию, да хоть черта в мантии! Так, главное успокоиться и не нервничать…

Ничего сложного, ничего страшного. Нарцисса согласится пойти с ним на прием, а там они будут мило болтать и танцевать, и может быть даже он ее поцелует, главное случайно не съесть драконий фарш! Да, он ее поцелует и скажет, что он любит ее уже давно, потому что она такая необыкновенная. Нет, просто - что любит. И просто – что она необыкновенная. Потому что любить за что-то – это как-то мелко. И даже если так и есть, об этом не говорят.

Но если она скажет, что пойдет с Пьюси?! Проклятье! Может быть, лучше было превратить в крысу Пьюси, а не чью-то злосчастную перчатку? Тогда бы его точно пригласить никуда было нельзя. Не пойдет же Нарцисса на прием к Слагхорну с крысой на плече. Хотя кто знает… Она же такая необыкновенная. Хотя нет – она крыс боится, в этом сомневаться не приходится. Жаль, Пьюси тогда под руку не подвернулся, подумал Люциус, совершенно забыв о том, что превращать людей в животных он пока не научился. Так, стоп! Пьюси, к сожалению, все же не крыса, а человек. И Нарцисса вполне могла его пригласить. Что ж – тогда он скажет, что жаль, потому что ее хотел пригласить Эйвери! Да, точно! А он, Люциус, тут совершенно ни при чем. И прикрывшись тем же Эйвери, можно будет расспросить ее о том, что у них с Пьюси за отношения. И если отношений никаких нет, можно будет пригласить ее куда-нибудь еще, когда-нибудь в другой раз. Но причем тут тогда Эйвери?

Люциус устало потер виски. Он окончательно запутался. Попытки разложить предстоящий разговор по полочкам волнения не уменьшали, а ожидание становилось невыносимым. Лучше бы Нарцисса этого Пьюси все-таки не приглашала. Всем было бы проще – и ей, и тем более Люциусу, и даже Эйвери.

А может быть, выложить ей все как есть? Без всяких приемов, милых бесед и танцев? И поцеловать. И сказать, что даже ее колдографию у Блэка стащил – чем не доказательство любви! Нет, в воровстве Малфой не признается никогда! И вообще – Малфои не воруют. Они берут то, что им нужно, - вот и все.

Вот ему что нужно? Чтобы Нарцисса тоже его любила, пусть не так, как он – представить Нарциссу Блэк, ворующую его собственную колдографию, Люциус при всем своем богатом воображении не мог – но хоть немного, хоть чуть-чуть любила. Но такое сам не возьмешь: любовь – материя эфемерная.

Все. Решено. Он скажет ей все как есть. Только про колдографию промолчит. Вот только где же Нарцисса?

Наконец, в конце коридора показался неясный девичий силуэт. Люциус глубоко вздохнул и приготовился к самой честной – и наверное поэтому самой трудной - в своей жизни речи.

Каково же было его удивление, когда навстречу к нему из мрака вышла… Патриция Дэммингтон.

- Здравствуй, Люциус! – мило улыбнулась она. – Так что же ты хотел мне сказать?

Ему хотелось сказать многое: и «Проклятье!», и «Какого черта?» и даже банальное «А что ты здесь делаешь?», но сказал Люциус другое:

- Патриция… Ты, думаю, знаешь, что весь Слизерин, и я в частности, в восторге от твоей дизайнерской мысли. Так что я решил попросить тебя… Не могла бы ты украсить зал для рождественского приема у профессора Слагхорна?

Люциус был в полной растерянности, но улыбался при этом самой любезной улыбкой, потому что Малфоям ни в каких обстоятельствах не пристало терять лицо. Чего было нельзя сказать о Патриции Дэммингтон.


***

12 декабря 1970

Ну вот, эта дура Патриция проплакала весь вечер, а мне пришлось ее утешать. Люциус, оказывается, позвал ее для того, чтобы попросить украсить зал к рождественскому приему, а она-то подумала… Ну, слава Мерлину, платье свадебное не заказала.
Конечно, я сочувствую бедняжке, но какая-то злобная радость – она никуда не девается. Не только же мне одной быть несчастной.
Я сказала ей, что Малфой – самовлюбленный кретин и что он ее не стоит. Только ведь я так на самом деле не считаю. И может быть, даже считаю наоборот.
Патриция, конечно, хорошая, но иногда и правда полная идиотка – то ищет рецепты приворотных зелий, то роется в книгах по заклинаниям, чтобы в случае чего проклясть соперницу. Кого она собирается проклясть? Всех, влюбленных в Малфоя? Тогда ей придется потрудиться – не завидую.
Сначала мне подумалось, что Малфой обошелся с Патрицией жестоко – так не оправдать ожиданий! А с другой стороны, она ведь сама себе все нафантазировала. Он написал ей, что надо поговорить, - вот они и поговорили. Он ее не обманывал, не шутил над ней. Ее подвело больное воображение. Хотя… Я ведь на ее месте тоже бы напридумывала себе…
Как это грустно на самом деле – вся жизнь проходит в мечтах. Вот так вот смотришь на колдографию того, кто о тебе даже не думает, мечтаешь, что было бы, если бы… А жизнь проходит, проходит…
Хочется поскорей каникулы и домой. Говорят, с глаз долой – из сердца вон. Я не очень этому верю, но может быть, мне станет чуть легче?


***

Люциус шел по коридору в совершенно расстроенных чувствах. Столько ухищрений, уловок, предосторожностей – и ради чего? Ради того, чтобы обсудить с Патрицией Дэммингтон детали интерьера праздничного зала! Вот уж стоило ради этого гоняться по гостиной за поддельной крысой, а потом ломать голову над разговором, который так и не состоялся! Не везет – так не везет. Мерлин и Мордред! Это была ее книга – та, в которую он спрятал записку. Ее, а не Нарциссы! А он повел себя, как последний идиот, - даже имя в записке из предосторожности не написал.

Придумывать новые ухищрения не было ни сил, ни настроения – кто поручится, что они снова не обернутся полным крахом? Если только подойти к Нарциссе и сказать все напрямую – без всяких глупых записок и встреч у этой мерзопакостной статуи одноглазой ведьмы. Подойти и сказать – а там уж будь что будет!

Вот же она идет навстречу – гордая, взгляд прямо перед собой, холодный-холодный. Снежная королева. Нет, принцесса, наверное, все-таки…

- Привет, Нарцисса! – Люциус сам не заметил, как произнес эти слова.

И тут она наконец взглянула на него, как-то странно - растерянно и удивленно, как не смотрят ни снежные принцессы, ни уж тем более королевы. А потом выронила сумку, из которой на каменный пол выпали учебники, свитки пергамента, перья, тут же разбившаяся чернильница и … колдография. Ее собственная колдография в его собственной серебряной рамке!

Люциус смотрел на эту колдографию, не смея поднять взгляд на Нарциссу. Качели взлетали к самому небу, а бледно-голубое платье развевал летний ветер.

- Так ты знаешь? – только и смог произнести Люциус.

Он стоял перед Нарциссой и чувствовал, как краска заливает щеки. В некоторых обстоятельствах держать лицо не под силу даже Малфоям.


***

Нарцисса была готова сгореть со стыда. Люциус смотрел на свою колдографию, выпавшую из ее сумки, не отрывая взгляда. Нарцисса тоже смотрела на колдографию и не смела взглянуть на него. Он улыбался ей из серебряной рамки, а она не знала, что врать. Да и что тут можно соврать – когда доказательства ее глупой, несчастной любви налицо? А еще почему-то в голову пришло, что в роду Блэк еще никто не опускался до воровства.

Люциус сказал что-то про иллюзионные чары, но смысл слов утекал непонятно куда, потому что в голове Нарциссы была одна мысль: «Он все понял, теперь он все знает!».

Нарцисса подняла колдографию и протянула Люциусу.

- Это твое, я должна тебе ее вернуть, - сказала она: что еще может сказать пойманный с поличным преступник?

- Так значит, ты не снимала заклятье? – Люциус явно был удивлен, а еще он казался смущенным: на его щеках горели яркие пятна.
- Какое? – голос Нарциссы предательски дрожал.

- Иллюзионное. Я думал, Блэки-то уж должны это знать, - вздохнул Люциус, коснулся колдографии палочкой и произнес какое-то неизвестное ей заклинание.

И тут Нарцисса почувствовала себя дурой – еще большей, чем мгновенье назад. На ее глазах изображение летящего на метле Люциуса растворилось серебристым туманом, и вместо него она увидела себя – на качелях, в тот самый день, когда к ним приехал дядя Альфард с новой колдокамерой и весь день фотографировал их – ее, и Беллу, и Меду, и маму с папой, и гостивших у них тем летом Регулуса с Сириусом.

- Я-то думала, это я воровка! А ты… Ты… Я думала, Малфои ничего не крадут! – воскликнула Нарцисса, но в голосе сквозь возмущение неудержимо прорывался смех.

Люциус тоже рассмеялся, а потом ответил:

- Да, Малфои ничего не крадут. Они просто берут то, что им нужно. Твоя колдография была мне нужна – вот я и взял. Я люблю тебя, Нарцисса. Уже давно. И знаешь… ты необыкновенная!

У Нарциссы перехватило дыхание. Вся безнадежность, в которой она жила так долго, показалась теперь глупым бредом, на душе стало легко и радостно, а все слова куда-то пропали. А когда Люциус поцеловал ее, от счастья захотелось взлететь.

- Я могла бы сказать тебе то же самое, - выдохнула Нарцисса, когда поцелуй прервался.

- И что я необыкновенный? – поднял брови Люциус. – Охотно верю.

- Ты был бы еще более необыкновенным, если бы действительно держал на тумбочке свою собственную колдографию, - рассмеялась Нарцисса. – Все-таки хорошо, что это только слухи.

- Клевета завистников, - подтвердил Люциус. – На такое даже я не способен. И вообще, Нотт назвал бы это крайней степенью нарциссизма.

- Вот как?

- Да. Может быть, нарциссизмом я и страдаю, но несколько в другом смысле. А вообще, давно хотел спросить… Ты ведь еще не вздумала пригласить на прием к Слагхорну этого… Пьюси?

- Нет, - покачала головой Нарцисса.

- Вот и правильно. Потому что я хочу пригласить тебя. Отказ не принимается.

- Только если ты вернешь мою колдографию Регулусу, - Нарцисса нахмурила брови, но не смогла сдержать улыбки. - Он еще осенью весь Хогвартс обыскал.

- Верну, можешь не сомневаться!


***

- Я нашел ее, Барти, нашел! – радостно воскликнул Регулус Блэк, выбираясь из-за кресла, куда бросился за неизвестно каким образом улетевшим туда листком пергамента.

- Что нашел?

- Колдографию Цисси! Не могу поверить, что она все это время пролежала тут! Даже пылью покрылась! А я ведь где только не искал!

- Ты б мою перчатку еще нашел, Регулус, - грустно вздохнул Крауч. – Я ее уж который день ищу.

Сидящий у камина Люциус усмехнулся и убрал палочку в рукав. Как ни жаль было расставаться с колдографией, данное Нарциссе обещание он выполнил. Тем более он не сомневался, что теперь недостатка в ее колдографиях у него не будет. Колдографиях, добытых абсолютно честным способом.

@темы: ГП, Люциус, Нарцисса, фанфики, гет

---

Звездное. Блэкам посвящается

"Мой старший брат сбeжaл из дома...", РБ

Мой старший брат сбeжaл из дома.
И что мне делать? Волком выть?
Он сделал вид - мы незнакомы,
Не повернул и головы,

Столкнувшись в школьном коридоре
Со мной. Обидно, аж до слез!
Я молча сглатываю горе -
Противное, как костерост.

Кружатся в сумраке осеннем,
Летят листки календаря...
Я стал немыслимо рассеян,
И забываю все подряд:

Пароль для входа в подземелья
И тысячу других вещей...
Задумавшись, сварил на зельях
Яд вместо средства от прыщей.

А в прошлом матче с Гриффиндором
Снитч прозевал - не знаю, как.
И с лучшим другом только ссоры -
Снейп говорит, что я дурак -

Слоняюсь по ночам куда-то,
Забыл еду, покой и сон,
И, в общем, сбрендил из-за брата...
Но разве понимает он,

Что значит, встретившись случайно,
Друг другу слова не сказать?
Нет хуже этого молчанья
И холода в родных глазах...

Астрономическая башня.
Ночь. Ветер. В небе россыпь звезд
Мерцает... Так, как было раньше,
Уже не будет - рухнул мост.

И тлеет жизнь свечным огарком...
Смотрю на звезды в небесах
И жду восхода самой яркой
В созвездии Большого Пса...

Завеса. Гарри - Сириусу

В тусклом зеркала осколке
Мне твоих не видеть глаз.
В сожаленьях мало толку –
Не успел, не смог, не спас…

И от снов скрываясь страшных,
Часто ночи напролет
Я смотрю на звезды с башни.
Звезды холодны, как лед.

А твоя звезда мерцает
Ярко так – до слез в глазах!
Вновь молчаньем повисает
Все, что не успел сказать…

Видно, было слишком мало
Времени у нас с тобой…
Если б все начать сначала…
Но нельзя играть с судьбой,

Да и нет хроноворота
Под рукою – вот беда…
Сожаленья, как болото, -
Не отпустят никогда.

И слова клубятся паром
В стылом воздухе весны…
Мне остались лишь кошмары
И еще… другие сны,

Словно редкие подарки,
Снятся: как у входа в рай,
Я один стою у Арки,
Спрятанной в отделе тайн.

Говорят, за нею – бездна,
Дверь во тьму и пустоту.
Все не так! Там - край чудесный,
Что хранит мою мечту.

Я за ней твой шепот слышу,
Ты меня к себе зовешь –
Каждый раз зовешь все тише…
Знаю я, что это ложь,

Выдумки – про тьму и бездну.
Замираю, не дыша.
Манит серая завеса -
Нужно только сделать шаг…

@музыка: Канцлер Ги

@темы: ГП, Гарри Поттер, рифмоплетство, Регулус Блэк, Сириус Блэк

---

Белив-фест. Третий тур

Мои абсолютно субъективные впечатления. Иногда пробегают личные тараканы. Впечатления пока, большей частью, хорошие. Но я совершенно не умею ругаться Поэтому если что-то из прочитанного не понравится, скорей всего, не напишу ничего...


21. Фуга
www.diary.ru/~HP-Believe/p163596586.htm

Наверно, не только меня название навело на музыкальные ассоциации. А это, оказывается, заболевание такое)) "Как много нам открытий чудных..."
Вообще люблю такие вещи - про психиатрические больницы, про потерю памяти... Моя трава)) Атмосфера передана прекрасно, переживания героя прописаны очень хорошо - словно вместе с ним ощущаешь, каково это - потерять себя.
Конечно вопрос - при чем тут ГП? Ну на то оно, видать, и АУ. Фик воспринимается скорее как оригинальное произведение, но лично для меня - это ему не в минус: все равно захватывает, все равно интересно. Хотя, надо признать, у Снейпа остались некоторые каноничные черты, а вот Лаванда для меня предстала совершенно в новом амплуа.
Сюжетная задумка хороша, стиль ровный, ничем не перегружен, читается легко. Понравилось!


12. Запах крови с привкусом трав
www.diary.ru/~HP-Believe/p163596501.htm

Странный фик. Начинаешь читать - и вроде бы сначала ничего... Про сигареты хорошо было сказано, хоть и в лоб по заявке.
Кажется, автор постепенно подводит к сути, подводит, подводит - а потом фик внезапно обрывается. То ли автору времени не хватило, то ли фантазии для дальнейшего развития сюжета - не ясно. Впечатления, если честно, никакие. Хотя и язык не плох (хоть повсеместно торчащие из текста "мужчины" его и не красят), и атмосфера вроде бы какая-то начинает создаваться. Но вот именно, что начинает, а потом все - оборванный финал. Говорят, львы не понимают намеков. Мне намеки автора сего фика остались непонятны, увы...


15. Как правильно расстаться
www.diary.ru/~HP-Believe/p163596629.htm

Люблю такой лаконичный стиль. Этим фик и понравился. Герои совершенно не мои, и кажется, что на их месте вполне могла бы быть любая другая пара. Но как же вкусно написано! И финал - для меня он был неожиданным и особенно порадовал)) Краткость и ясность - вот два несомненные достоинства этой вещи. Передать суть, не растекаясь мыслью по древу, - это надо уметь!

51. Химера
www.diary.ru/~HP-Believe/p163596717.htm

Мне редко доводилось читать хороший фем. Это как раз одна из таких редкостей.
Лаванда, которую в каноне я на дух не переношу, здесь живой и вполне симпатичный человек. Порадовало, автор увидел в ней и ум, и способности)) И живая, настоящая Панси. Ее эмоции прописаны просто мастерски! Я в восхищении - что тут еще добавить!
Могу лишь цитировать особо понравившиеся моменты и любимые фразы))
Разделение труда впечатляющее: Браун придумывает, а само моё присутствие означает коварство как таковое - понравилось безумно)) точнее не скажешь!
А эта сцена тронула до глубины души:
- Я пришла к тебе, потому что считала тебя худшей из всего Слизерина.
Полгода назад мне бы это польстило. Сейчас – сплошная чёрная боль. И, кажется, что если я сейчас протяну руку и прикоснусь к Лаванде, она всё поймёт. Поймёт и сбежит – подальше от этих дикорастущих цветов, серебристо-золотистых химер и всех остальных эвфемизмов для самого страшного слова.
- А теперь… - она запинается, и в её глазах мне внезапно чудится нечто вроде отчаяния. – Оказалось, что ты самая лучшая.
- Браун, - этого не стоило делать, но без раздумий и без рассуждений я обхватываю лицо своей больше_не_куклы ладонями и осторожно целую.
РOV Панси, как мне кажется, автору удался.
Любовь – навсегда, это очень страшно. А если мне когда-нибудь доведётся услышать от кого-нибудь про «любовь с первого взгляда», этому кому-нибудь я плюну в лицо. Не бывает такого. Любовь – это множество нечаянных, случайных, неловких шагов к яркому цветку на краю пропасти и один, продуманный и осознанный – вниз. «Осознанный» - ключевое слово, потому что в этот кровоточащий разлом невозможно провалиться без самокопания.
Тут могу подписаться мод каждым словом.
В общем, можно привести множество подобных моментов, которые попали в резонанс, множество точных, бьющих в цель фраз... Фик хочется просто растащить на цитаты. Его хочется перечитывать. Стиль изумителен - острый, ранящий.
А финал - финал просто убил. Не в плохом смысле. А в том, что - буря эмоций, в том, что сочувствие героине настолько зашкаливает, что его трудно выразить словами. От первого до последнего слова этого произведения переживаешь все вместе с ней, словно пропуская через себя.
Я не хочу писать о недостатках, о том, что седьмой курс хотелось бы видеть описанным более подробно. Это да, конечно... но фик все равно затянул своей атмосферой, зацепил.
Из всего пока прочитанного он - один из лучших.
А, и вот еще Малфой, да... Мне он тут нравится. Он тут хорош - настоящий друг))

22. О небе
www.diary.ru/~HP-Believe/p163608820.htm

Сказка. Восхитительная сказка со множеством аллюзий на другие, не менее прекрасные сказки) Наполненная яркими образами и неожиданными сравнениями. Луна здесь... Ну что тут скажешь? Самая настоящая Луна - такая, какой и должна быть, живущая в своем собственном, абсурдном и прекрасном мире. Она - чудо! И весь фик - такое же чудо. Завораживает, очаровывает... И лично мне плевать, что никаким пейрингом в прямом смысле слова там и не пахнет.
Не так, совсем не так мне представлялось возможное исполнение этой заявки. Автор удивил - и удивил приятно! За что огромное ему спасибо!

42. Останься
www.diary.ru/~HP-Believe/p163598898.htm

Ух! Вот оно - тоже еще одно самое-самое! Тут у меня совершенно отключаются мозги, и писать я могу, основываясь лишь на эмоциях. Сириус Блэк - наше все))) Ради него и стоит читать этот фик - ради, живого, настоящего Сириуса, совершенно такого, каким он мне представляется. А Тонкс - она явно не мой любимый персонаж в ГП, но тут... И дело не в том, что она здесь совсем не похожа на канонную. Для меня дело совсем в другом: эта ее идущая из самого детства влюбленность в Сириуса - она так заразительна! Хотя чем мне-то уж заражаться - и так... И фотография под подушкой, и ее упорное неверие в его виновность, и вот эта вот фраза: как знать, может, это ее смех, звенящий во сне, не дал ему сойти с ума за те тринадцать лет? - все это впечатлило, зацепило, и, чувствую, долго еще не отпустит... Автор, как Вам это удалось? Я вообще не любитель гета, и к Тонкс отношусь прохладно, но этот фик поразил!
В пейринг верится несомненно, окончательно и бесповоротно. Не верится только в то, что Сириус останется, что не может не навевать печаль, эх..
А если немного абстрагироваться от истерии по Сириусу Блэку, еще хочется сказать огромное спасибо автору за созданную им здесь атмосферу дома на площади Гриммо, мрачного, мертвого - созданную не описательно, а на эмоциональном уровне. И за присутствие в фике портрета миссис Блэк, и за такое вот для меня лично важное открытие: Вальбурга ведь не плакала ни при жизни, ни после нее.
Так вот, в общем, сумбурно. Но тут я по-другому не могу.

27. Почти реально
www.diary.ru/~HP-Believe/p163760724.htm

Привлекло название. И эпиграф. Люблю "Флер". И еще было интересно почитать другой фик с таким же пейрингом. Оказалось - совершенно не мое. Хотя стиль и то, как переданы чувства героини, заслуживает всяческих похвал. И некоторые сюжетные моменты хороши. Не знаю, что не так, но что-то не так. То ли дело в абсолютно, на мой взгляд, безобоснуйной рейтинговой сцене, то ли в том, что Сириус тут какой-то... Не мой он тут, и все. Хорошо написано, но не понравилось.

39. Зелье фестралов
www.diary.ru/~HP-Believe/p163793885.htm

Интересный сюжет, каноничные герои. В пейринг верится - настолько он ненавязчиво подан, и мотивы героев просматриваются очень хорошо. Нежно, романтично, в меру смешно и в меру грустно. Сказочно. Луна мне здесь нравится)) Момент с поцелуем прекрасен! Фик не оставляет после прочтения ощущения незаконченности, но хочется продолжения - просто потому что с такими героями жаль расставаться))


Так, идем дальше...

34. Проклятье
www.diary.ru/~HP-Believe/p163596759.htm

Бесспорно, понравилось) И это невзирая на некоторые шероховатости стиля, в общем-то, незамысловатость сюжета и странности по отношению к канону - об этом как-то не думалось, пока читалось, потому что фик захватил. Наверное, после третьего тура феста я в корне изменю свое отношение к Тонкс) Вот уже вторая пришедшаяся мне по душе история о ней)
Что понравилось: фик яркий и очень зримый что ли... Словно фильм смотришь - мелькают перед глазами картинки: как Тонкс с Лестрейнджем делятся впечатлениями о гонках на метлах, как играют в шахматы, как пешка пищит о том, что хочет стать ферзем, а Тедди потом учит ее маршировать))) Колдографии -- тоже очень ярко представляются. Все это видишь - и это славно)) А еще я люблю, когда в фиках мелькают всякие магические существа - тут вот келпи мелькнул)) Ну и то, на чем весь сюжет завязан, проклятье непокоя - здорово придумано))
Теперь про пейринг и его обоснуй. Мне лично понятны мотивы Тонкс - эта ее привязанность и доверие к незнакомцу, спасшему ее сына. Да, из этого вполне могло вырасти чувство, верю. Правда, вот ее фраза о том, что Лестрейндж, оказывается, все это время любил ее - как-то она с места в карьер, опередила события, на мой взгляд. А с Лестрейнджем вот все сложнее... Про радость от отсутствия боли, когда он рядом с ней, про попытки рисовать и художественную колдографию - хорошо)) А вот давняя школьная любовь - тут неоднозначно. Вроде как и ничего - моя сентиментальная натура на такие вещи падка))) А с другой стороны, можно было без этого и обойтись - и фик бы ничего не потерял.
Про героев. Тонкс, как было уже сказано, хороша, хоть и а может - потому что ничего общего с канонной. А Лестрейндж - для меня он персонаж мало знакомый, поэтому судить мне трудно. В самом начале понравился - мрачный и скрытный. Под конец, как мне кажется, он стал странно говорить - слишком какими-то книжными, описательными фразами - живость и объемность образа поблекла... Хотя это можно попытаться оправдать стремлением автора вложить в их финальный диалог как можно больше информации - не знаю... Что же касается вот этого: Я не особо горел желанием служить Тёмному Лорду. Но пойти против отца и старшего брата было невозможно. Я не хотел стать изгоем, а о том, что ждёт меня на стороне Всетемнейшего я ещё и не догадывался, - мне понравилось, пусть и распространенный для фикрайтеров ход. Все равно - у меня просто на таких вещах, видимо, пунктик: люблю наивных и не злых в глубине души УпСов, пришедших к Темному Лорду под влиянием обстоятельств. Как ни странно в этом признаваться, да))


41. Наперекосяк
www.diary.ru/~HP-Believe/p163596810.htm

Отличный фантастический рассказ. По-настоящему талантливо написано. Стиль, сюжет - все на высшем уровне. Затягивает так, что не оторваться. Атмосфера почему-то навела на ассоциации с "Зеркальной маской" Геймана, да и вообще с его творчеством - все так иллюзорно, сюрреалистично, мрачно и мистически. А то, как автор эту атмосферу постепенно нагнетает... - ах!..
Что же до секса... Вообще замечаю, что на этом фесте не в одном фике меня он сквикает - пуританское воспитание что ли дает о себе знать? Но тут - это не тот случай. Тут все обосновано: стоит сравнить до жути отталкивающие, какие-то липкие сцены с Роном и сцену Блейз/Гермиона - сразу как на ладони видна разница между иллюзорным, мороком и чем-то настоящим. Так что здесь эта сцена была нужна - как элемент общей картины. Хотя в пейринг верится безотносительно к ее наличию или отсутствию.
И все же, покорил фик, в первую очередь, атмосферой! Автору - огромное мерси!
Несомненно - одно из лучших!


11. Повторим?
www.diary.ru/~HP-Believe/p163715992.htm

Не понравилось. От и до. Уж простите, автор. ПВП не люблю, романса увидеть здесь не пришлось, разве что юмор. Но не мое. Малфой какой-то - и не Малфой совсем.
– Твою ма-а-ать! – ну не могу я представить, что можно от него такое услышать. И склонности к тому, чтобы с кем попало откровенничать - тоже. И в его чувство к Рите не верю - как минимум физическое влечение, и то из разряда "за неимением гербовой - пишу на обычной". И походы по борделям, и журнал с Ритой на обложке - все оно как-то... Не то.
Экскурс в прошлое воспринимается совершенно отдельно от ПВП-шной сцены в начале и откровенно слаб.
Один большой сквик. Увы.


47. В бурю
www.diary.ru/~HP-Believe/p163760669.htm


Немного засушенный акварельный этюд, которому не хватило полутонов.
Ну почему, почему они все говорят такими безликими, однообразными и совсем не живыми фразами? ((( Вот, как мне кажется, основной недостаток этой вещи. Ведь и герои есть - пусть не прорисованы, а лишь набросаны - но есть. И со стороны Билла - даже обоснуй просматривается. Что его тянет к Габриэль, на мой взгляд, понятно - она же так похожа на Флер в юности. Но чем, в таком случае, его не устраивает Флер? Мне кажется, автор мог бы это раскрыть, как-то этих двух героинь противопоставить... Мотивы же Габриэль не ясны. У меня почему-то сложилось впечатление, что ей просто скучно. Наверное, показалось, и автор имел в виду совсем не это. И все же - атмосфера автору удалась. Картинка в голове возникает яркая - море, лето, коттедж на берегу, и словно чувствуешь дуновение ветра, и слышишь шум волн... Хорошо оно, проникаешься. Прописать переживания героев, гамму противоречивых чувств - и фик мог бы стать шедевром. А пока - зарисовка, которую читать приятно, но додумывать многое приходится самому. Пусть автор не подумает, что я ругаюсь. Мне думается, потенциал и у фика, и у его автора есть, просто он тут не полностью реализован. По большей части мне понравилось))


53. Смородиновое желе
(внеконкурс)
www.diary.ru/~HP-Believe/p163865949.htm

Фик яркий. Наличествует стиль, прописаны образы героев. Панси живая, страстная, с характером. Рон, на мой взгляд, типичный бабник. Меня не впечатлило, ибо пейринг не мой. Хотя сам по себе фик хороший.

13. Dead Memories
www.diary.ru/~HP-Believe/p163598243.htm

Понравилось все - начиная от эпиграфа из "Slipknot" до финальной реминисценции: Шрамы болят уже девятнадцать лет.
Некоторые шероховатости слога не смутили, потому что читается на одном дыхании. Захватывает! Кто-то в отзывах писал о стокгольмском синдроме - вот и я вижу тут именно его. Странные, противоречивые отношения мучителя и жертвы. Темные тайны человеческого подсознания. Меня такие вещи завораживают. Очень сильный фик! Очень цепляет, и по-настоящему страшно. Невилл понравился - я в него такого верю. И некие мазохистские наклонности, которые в нем тут видны, для меня вполне объяснимы: чего ждать от мальчика, выросшего с авторитарной бабушкой, которая вечно предъявляла к нему завышенные требования А героизм его и самопожертвование - это, на мой взгляд, лишь то, что на поверхности, на уровне сознания. Не скажу "прикрытие" - скорее рационализация, Невилл ведь сам вначале своих истинных мотивов и желаний не видит.
Образ Алекто получилсяь очень яркий и , как по мне, вполне соотносится с канонным.
Очень импонирует момент с закупориванием воспоминаний. Эх, кто иногда не мечтает о думосборе...
В общем, мое - на все 100%! Автору - огромная благодарность!

14. Невозможность счастья
www.diary.ru/~HP-Believe/p163608645.htm

Там есть Мародеры. Это хорошо, это заставляло с интересом вчитываться. Другой вопрос - какие они тут... Бледновато, если честно. Да и повествование вроде как и не о Хогвартсе, а о типичном в принципе колледже - с типичными вечеринками-сабантуйчиками, с типичными студентами, среди которых есть свои группки, так называемая элита и остальная масса... Зачем-то назвали Лили "королевой Гриффиндора"... У меня
от этих всяких гриффиндорских/слизеринских принцев, принцесс, королей и королев уже в глазах рябит... Интересно, а хаффлпаффские есть? =)
Школьная атмосфера все же в наличии- это радует. Ну а что касается героев, учитывая оброненную автором в комментах фразу о том, что он к ним равнодушен, - понятно, чего автору не хватило. Будь не равнодушен, может, и герои вышли бы ярче. А так Ремус - неопределенный и не определившийся. Фрэнк весь фик казался лишним, и все думалось - лучше бы вообще без него. Алиса, впрочем, живая, она понравилась. Понравился и момент, где она назвала Ремуса одиноким волком, а он подумал, что она намекает на его оборотничество. Люблю такие сцены со взаимными непонятками)) И получился этот момент у автора ярко. И чувства Алисы к Ремусу в школьный период очень милы. Правда, не совсем понятно, что заставило ее пронести свою школьную влюбленность и дальше. Тайна? Не очень верится. И почему-то навязчиво вспоминается пародия на вампирскую сагу "Сумерки": "У него какая-то тайна!" Простите, автор, не получилось удержаться. Не хочу обидеть - тут уж точно мой личный таракан)
Вообще, мне больше понравилось, чем нет, даже несмотря на недостатки слога типа: Тем не менее, ощущения от слушания ... Еще много подобных шероховатостей проскальзывало, но не хочу на них останавливаться. Монолог Ремуса в финале хорош - проникаешься. Но вот последний абзац кажется лишним. Без него финал вышел бы более ярким и эмоциональным.
Одна вещь озадачила: зачем в фике момент, где из-за дерева вышел Северус? Зачем вообще Северус? Почему обманут? И кто такие они? Я теряюсь в догадках...
А одна вещь очень и очень порадовала - слова Сириуса: Не возводи свою ликантропию в культ! Да-да, Люпин и в каноне этим грешил!))
Как вывод - прочесть все же стоило, ради Алисы)) Она чудесна!))


46. Три беленькие мышки сидели на трубе
www.diary.ru/~HP-Believe/p163716039.htm

Интересно. Необычно. Нечто такое на грани сна и яви. Жаль, что такое ощущение портит эпилог. Он показался неожиданным и не очень нужным. Хотя автору, наверно, виднее. Мыши понравились. И много-много загадочной кошачьей шерсти - тоже)) Написано хорошо, читать легко и приятно)

33. Не скажу!
www.diary.ru/~HP-Believe/p163716084.htm

В общем и целом фик приятный. Понравился и маскарад, особенно задумка с костюмами Ремуса, Джеймса и Нарциссы, и момент со стихийной магией, и то, что маленький Регулус в фике мелькнул))
Нарцисса хороша - этакая юная леди, настоящая Блэк. "Королева дементоров" - фраза запала в мозг. Яркий образ - сразу понятно, что из Нарциссы вырастет.
Вообще люблю читать про детство разнообразных героев)) Правда, по диалогам дети здесь показались старше того возраста, на который указал автор. Хотя хорошо писать про детей, на мой взгляд, очень трудно, и видно, что автор старался.
Финал, где Ремуса покусал оборотень - кажется лишним. Но тут из объяснений автора становится понятно: сюжет с оборотничеством первичен, заявка вторична. Что ж... Не придираюсь.
Пейринг же показался, как бы это сказать, незавершенным, непроясненным что ли... Но тут понятно - автор сместил акцент.
Несмотря на это фик все же понравился)


Еще одна порция восхищения и тапок. Первого все же больше. Вообще этот тур радует не меньше предыдущего)) Разнообразие присутствует) Жаль, что не в выборе героев. А то все Панси да Панси, гет да гет... Ну-с, приступим...

40. Вlood Like Lemonade
www.diary.ru/~HP-Believe/p163760435.htm

И мне этот фик почему-то неуловимо напомнил "Дон-Кихота". Хвалить не буду. Наверное, есть за что, ибо все восхищаются. Но не мое оно. До детектива - такого, чтобы ух! - все-таки не дотягивает, а другие я, увы не воспринимаю. Иногда пробегает пафос. Хотя к стилю в целом придраться не могу. Задумка с воспоминаниями и экспериментальными зельями понравилась)) А больше всего очаровал "человек-желе"))) Вообще юмор тут на уровне -это безусловно радует)).


29. Дежавю
www.diary.ru/~HP-Believe/p163760511.htm

Эк Панси-то переклинило! Но мне понравилось, очень-очень, несмотря на все минусы, которые тут есть, и которые очевидны. Скажу больше - даже растрогало. Ну вот люблю я читать о том, как людей клинит, и упорно верю в то, что такое может быть. И переживания Панси мне понятны, и сочувствую я ей. И вполне такое может быть, что все свои нереализованные чувства к Драко и несбывшиеся мечты она перенесла на его сына.
Очень понравились фразы:
Рядом с этим мальчиком моё представление о времени начинает нещадно надо мной издеваться.

На крыльце вырисовывается Драко, и, думаю, не я одна теперь во власти коварного дежавю.

Со Скорпиусом вот все куда туманнее. Тут автор мог бы и поподробнее развернуть - ну вот буквально нескольких сюжетных ходов не хватило!
Еще из минусов - блондинки. Что-то где-то такое уже было, да... Но заявка, на мой взгляд, просто искушает схватиться за этот миф о Малфоях.
Стиль временами сбивается, царапает глаз.
Хотя не люблю, честно, разбирать недостатки фиков, которые нравятся. А этот нравится - и даже его не очень правдоподобный финал. У меня в процессе чтения возникло, с одной стороны, предположение, что все опять будет плохо, а вместе с тем хотелось - ну пусть, пусть будет ХЭ, хоть нереальный и сказочный, но пусть! И вот - пожалуйста: сбежим? - ага!)) Так не хотелось, чтобы Панси, и так-то измученная, в который раз осталась ни с чем, эх.. Противоречивые, в общем впечатления. Однозначно - можно было бы и лучше. Но фик все равно по душе))


48. Вчерашняя овсянка
www.diary.ru/~HP-Believe/p163760582.htm

Еще один фик, про который могу сказать: действительно страшно. И очень реалистично. Мрачная атмосфера седьмого курса в Хогвартсе передана потрясающе. Язык, образы, сравнения - это все ну прямо такое, такое... Тьфу, кончились слова! Как всегда, когда читаешь что-то, настолько хорошо написанное. Автору браво! Автор - настоящий талант и умница! А пейринг... Когда читаешь такое - тут уж не до пейринга! Мне, по крайней мере, было...
Очень понравилось. Один из лучших фиков на конкурсе!

6. В одной лодке
www.diary.ru/~HP-Believe/p163793834.htm

Второй слэшный фик из того, что есть в наличии. Причем, про Регулуса Блэка, даа... И снова, увы - не совсем то. Потому что Регулус вот такой вот - слабый, беспомощный, безвольный, и вообще который не туда попал, уже мелькал много где. Предсказуемо. Гиперопекающий Снейп больше бы сгодился для снарри. В общем, более-менее понравился мне тут только Темный Лорд. Не хватило то ли действия, то ли ангста, а скорее всего, и того, и другого.

2. История для главной героини
www.diary.ru/~HP-Believe/p163793843.htm

Начало просто влюбило в этот фик! Стиль и манера повествования восхитительны! Да и сама незамысловатая история в духе рыцарей и прекрасных дам подана интересно. Может, мне это показалось, но создается впечатление, что автор надо всей этой историей Гарри/Панси слегка, ненавязчиво так и по-доброму стебанулся посмеялся. Эта нарочитая наивность изложения наводит на подобные мысли. Вот так все славно, хорошо и романтично, и про этом смешно))
Юмор тут очень милый))
Чего стоит хотя бы это:
Герои не для того вытаскивают людей из-под колес, чтобы потом те подавились куском стейка за ланчем.
Автор, я Вас люблю!)))
А контора "Гарри и Ко спешат на помощь" Гарри, конечно, - Чип. Дейл - это Рон, Гермиона - Гайка. Рокки... Ну на эту роль больше всего Хагрид подходит)) а Вжик - ну пусть будет Добби)) Ой, меня, кажется занесло
Но фик порадовал безмерно! Определенно, один из фафоритов!


16. Наизнанку
www.diary.ru/~HP-Believe/p163793853.htm

Ой! "Девушки" по всему фику так и скачут. Вместо Малфоя один сплошной штамп, дикий и карикатурный. За что ж Вы так с ним, бедным, автор? Он Малфой, он такого не заслуживает! Про что фик - мне не понятно. Увы.


53. Авантюра
www.diary.ru/~HP-Believe/p163793873.htm

Панси вездесущая Панси! - Пигмалион, Рон - Галатея, которая упорно не хочет делать маникюр и ест, как свинья, что неприятно удивило. А еще они оба вытирают после поцелуя слюни, что удивило еще неприятнее и начисто разрушило всю романтику. Но способы, которыми Рон пытается заткнуть Панси - действительно забавны. Написано неплохо в принципе, и в пару эту верится. Но перечитывать не тянет. Если бы не доля здравого юмора, не понравилось бы, а так - ничего)


18. Пропасть
внеконкурс
www.diary.ru/~HP-Believe/p163596680.htm

Тут тоже впечатления двоякие. Фем - оно, конечно, хорошо. Но на фоне другого фемного фика в этом туре - бледнеет.
Панси - почти в моем вкусе, этакая мужественная женщина, которая вместо бюстгальтера носит простую спортивную маечку)) Только вот почему это никто в Хогвартсе не способен сравниться с Панси в быстроте реакции и умении с закрытыми глазами попадать заклинаниями хоть в десять противников сразу. ?? Панси-Сью?)) То, что она проверяет по вечерам тетрадки первокурсников, - это так миило!)) Но из образа выбивается. И присущий в целом стилю пафос ну никак не сочетается с матерным словом, которое сюда, прямо сказать, простите, влезло. Я вполне миролюбиво отношусь к пафосу. Но Вы уж, дорогой автор, определитесь: либо высокий слог либо крепкое словцо.
Астория мне лично не совсем понятна. Вроде вначале вся такая девочка-цветочек, а в конце... Она умело маскировалась? Я что-то пропустил? (с) В общем, ее эмоции и переживания для меня - загадка. А может, тот самый туман над пропастью...
Про пропасть кстати понравилось - люблю такие развернутые метафоры.
А что в фике для меня бесспорно хорошо - реалистичная, хорошо написанная рейтинговая сцена в коридоре. Это - ух! За это автору букетик
Скорее понравилось, чем нет.


17. Ты был бы мной.
внеконкурс
diary.ru/~HP-Believe/p163915318.htm?from=last#5...

Меня сразу эта заявка зацепила - что же, что же по ней напишут? Очень хотелось увидеть исполнение. Скабиор еще с прошлого тура заинтересовал.
Этот фик превзошел все ожидания! Не могу о нем писать, это читать надо!
"Вот как, оказывается, сходят с ума..." (с) За эту атмосферу безумия, за потрясающую, ни на что не похожую манеру повествования автора хочется забросать цветами! Самая лучшая вещь на фесте! Я в восхищении! Браво!


Тут вот еще написали один совершенно чудный фик, про который нельзя не сказать пару слов)

34. Всего лишь месяц
внеконкурс
www.diary.ru/~HP-Believe/p164037012.htm#more1

У автора прекрасное чувство юмора - этим фик и подкупает. Особенно доставила считалочка про гиппогрифов)) С детсва люблю Агату Кристи и "Десять негритят"))))
Легкий, летящий стиль, который заставляет читать и не задумываться: "А сколько там еще осталось?". Наоборот, думаешь: "Сколько?! Мало!!!" В героев верится безоговорочно. Каноничная в своей вечной неуклюжести Тонкс, удивительно хорошо написанный Лестрейндж. Лично для меня этот герой ожил именно в этом фике - яркий, живой, настоящий. Мерзавец, но обаятельный мерзавец. Очень понравилось, как очерчены их отношения с братом, хоть это и не имеет прямого отношения к сюжету, - штрихами, но картинка предстает яркая. Сокращение "Басти" - умилило неимоверно)))
Тонкс зацепила этим своим кинком на ушах)) Почему-то вспомнился один из рассказов Мураками, в котором героиня работала ушной моделью и кому попало свои уши не показывала, а только на фотосессиях)) Цепануло, да)) Наверное, потому что меня уши в человеке тоже интересуют не в последнюю очередь Ну, извращенец я слегка, что поделаешь)
Понравилось, как обыграна фраза из заявки - "Скованные одной цепью". Да, ритуал этот в данном случае - идеальная сюжетная находка. К таким ритуалам, где человека можно вернуть к жизни силой любви или ненависти, я тоже дышу неровно)) В одном фике и у меня о таком было, поэтому тоже - попало в резонанс)) Тем более - автор про этот ритуал все так подробно, обстоятельно и интересно расписал))
Понравилось, как развиваются отношения героев - постепенно, от ненависти до любви, радует, что все же не в один шаг)) Признаться, сначала сцена секса по пьяни как-то ошарашила, но когда разъяснилось, что к чему - оставалось лишь истерически хохотать и аплодировать автору стоя!
Снейп с Люпином порадовали тоже) Снейп тут хорош)))
Единственный момент, который немного царапнул - это обращенная к нему фраза Тонкс:
Вы впервые в жизни сделали именно то, чего вам хотелось! Именно вам, понимаете? А не то, что кто-то другой счел нужным или правильным и от вас потребовал! Поздравляю! Добро пожаловать в клуб живых, нормальных людей!
Как-то оно немного неестественно на общем фоне показалось. То ли слишком уж театрально, то ли слишком прямолинейно. Выбилось слегка.
Ну и под конец, как мне кажется, слог уже стал попроще, скажем так, чуть обыкновеннее. А с самого начала и на протяжении всего фика - очаровал!
Но все эти мелкие недочеты, считаю, автору вполне можно простить за все остальное))
Потрясающий фик) В меру смешной, в меру романтичный) Всего в нем хватает. Настоящая феерия, как и обозначил автор жанр своего произведения)
Автору за это хочется сказать спасибо и спеть песню о высоких чувствах, вот

запись создана: 06.07.2011 в 02:00

@музыка: Iron Maiden

@темы: ГП, обзоры, Белив-фест

---

Одержимый, Клод Фаустус/Сиэль Фантомхайв

Автор: ognegriff
Бета: нет
Рейтинг: R
Размер: мини
Пейринг: Клод Фаустус/Сиэль Фантомхайв
Жанр: Vignette
Отказ: ни на что не претендую, материальной выгоды из написанного не извлекаю
Фандом: Темный дворецкий
Аннотация: Клод одержим душой Сиэля Фантомхайва. И не только душой...
Предупреждения: OOC
Статус: Закончен

Про людей иногда говорят, что они одержимы демонами. Может ли быть наоборот? Может ли демон быть одержим человеком?
Клод Фаустус раньше никогда не задумывался об этом. Но теперь он уверен, что может. Он одержим Сиэлем Фантомхайвом. Очарован, опьянен ароматом его сладкой души. Он и представить не мог, что с ним когда-нибудь может случиться такое. Могущественный, почти всесильный демон, он не мог и подумать, что окажется настолько слаб перед этим мальчишкой.
Клод чистит Сиэлю зубы. Голова маленького графа лежит на его коленях. Глаза Сиэля закрыты, и дворецкий откровенно любуется им. Маленький граф Фантомхайв совершенен – его чистая, гордая душа, его нежное, хрупкое тело…
Плотно сжатые зубы похожи на зернышки граната. Плотно, пылко, страстно…
Клоду безумно хочется провести по этим жемчужным зубкам языком, проникнуть им в рот Сиэля, коснуться языка и нёба, попробовать на вкус… Сердце, веками отсчитывавшее ровные, размеренные удары, бьется с бешеной быстротой.
Погруженный в сладкие мечты, Клод не замечает, как зубная щетка проскальзывает между верхними и нижними зубами графа, и тот закашливается.
- Я чуть не захлебнулся! – в голосе Сиэля звучит раздражение.
- Простите меня. Я просто…
… замечтался о Вас, о том, что мне хотелось бы сделать с Вами, мой господин…
Клод чувствует, как его лицо заливается краской. Когда в последний раз в своей бесконечно долгой жизни он так открыто проявлял свои эмоции? Он уже не может этого вспомнить – настолько давно это было.
- Блин! Бесполезный дворецкий! Себастьян бы никогда…
Как он прекрасен, когда злится! Но какого черта он снова вспоминает Михаэлиса?!
Клод опускается на одно колено перед маленьким графом.
- Контракт с тем демоном связывает Вас и порочит, будто пятнышко на Вашем зубе, - говорит он. – Тот, кому Вы так жаждете отомстить… Его имя – Себастьян Михаэлис.
- Я помню, - сквозь зубы произносит Сиэль.
Только прикажите, мой лорд, и я убью его. Он заслуживает смерти. Как он смеет стоять между мной и Вами!..
- Заключив контракт со мной, Вы освободите себя от этого проклятия и сможете отомстить этому демону, - продолжает дворецкий, с обожанием глядя на того, кого уже считает своим господином, хоть контракт между ними не заключен.
Пока не заключен...
- Ты все не так понял, - возражает граф. – Я здесь лишь потому, что не хочу возвращаться в то отвратительное поместье. Мне не нужна твоя помощь, чтобы отомстить кому-то вроде Себастьяна.
Как он самонадеян, как решителен, как безрассуден… И как блестят его чудесные синие глаза в предвкушении мести!..
Легким, быстрым поцелуем Клод касается руки Сиэля, рискуя получить пощечину. Хотя что в этом страшного – ведь даже его пощечина способна принести ни с чем не сравнимое блаженство…
Но маленький граф настолько впал в задумчивость, что даже не обращает внимания на вольность, позволенную себе дворецким.
- Уверены ли Вы? – спрашивает Клод, снизу вверх глядя на графа. – Ваш противник – демон.
Он все так же держит руку Сиэля в своей.
- Вам не обязательно давать свой ответ прямо сейчас, - мягко произносит он.
В этом поместье само время сковано паучьими сетями. Я буду ждать сколько угодно, сколько потребуется – хоть вечность… Граф Фантомхайв – это не какой-нибудь безродный щенок вроде Алоиса Транси, который сам призвал меня, сам просил заключить с ним контракт, и лип ко мне, как слизняк, умоляя не оставлять его одного. Нет, граф Фантомхайв непреклонен и горд. Поэтому он стоит того, чтобы его добиваться, чтобы ждать. Его бесценная душа будет поистине достойной наградой…
- Клод, - выводит его из задумчивости голос Сиэля.
Впервые маленький граф называет его по имени.
- Да, мой господин?
- Зачем тебе этот контракт? Ведь это тебе он нужен, а не мне.
Редкий ум и проницательность для его возраста – в этом ему не откажешь…
- Ваша душа, мой лорд, - тихо отвечает Клод. – Ваша бессмертная душа.
- Будто нет других душ! – презрительно фыркает Сиэль.
- Таких, как Ваша, - нет, - дворецкий опускает глаза, его голос звучит еще тише. – Вы совершенство, мой господин. И служить Вам, даже не будучи связанным контрактом, - для меня счастье. Быть рядом с Вами… - неожиданно даже для самого себя он высказывает вслух то, о чем думал все последние дни – с того момента, как принес Сиэля Фантомхайва в особняк Транси.
- Что-о?!! – в глазах Сиэля удивление, шок, непонимание.
- Прошу простить мне мою дерзость, милорд, - произносит Клод, с досадой отмечая, что его всегдашняя сдержанность на сей раз изменила ему. Она покинула дворецкого окончательно и бесповоротно, потому что с этими словами он прижимается губами к коленке графа. Гладкая, бархатистая кожа нежного оттенка слоновой кости сводит с ума…
Неужели его маленький господин никак не отреагирует? Не ударит его – как тогда? В любом случае, это лучше, чем равнодушие. Брезгливость, отвращение, презрение – все же лучше, чем холодное безразличие.
Но Сиэль лишь сморит на него с любопытством. Такое впечатление, будто ему интересно, как далеко может зайти демон, одержимый его душой. И не только душой – это очевидно…
- Мой лорд… - шепчет Клод, покрывая быстрыми, лихорадочными поцелуями все открытые участки кожи Сиэля, которые ему доступны. Опьяненный до одури ароматом его души, что течет вместе с кровью по венам под тонкой кожей, опьяненный близостью его тела, дворецкий уже не может сдерживать себя. Сознание не покидает лишь одна мысль: Ну когда же он вырвется из моих рук, ударит меня? Когда скажет, что это отвратительно?
Но маленький граф этого не делает. И Клод с горечью думает о том, что это все – лишь результат ритуала подмены душ. О том, что Сиэль Фантомхайв в здравом уме и ясной памяти не позволил бы ему ничего подобного. Не позволил бы так бесстыдно себя целовать. Не позволил бы расстегивать пуговицы его рубашки, стягивать с него бриджи и приникать губами к трепещущей плоти…
Это все испорченная, развращенная душа его настоящего хозяина… Это все она... Она не позволяет маленькому графу сопротивляться. Она заставляет его запрокидывать голову и издавать эти всхлипы и стоны, которые для Клода звучат лучше самой прекрасной музыки…
И лишь когда, излившись в его рот, господин грубо отстраняет от себя голову дворецкого, Клод видит, что перед ним настоящий Сиэль Фантомхайв.
- Приведи свой костюм в порядок, - презрительно бросает маленький граф. – Дворецкий семьи Фантомхайв должен выглядеть соответственно.

@темы: Сиэль Фантомхайв, Клод Фаустус, фанфики, Kuroshitsuji, Темный дворецкий

---

Еще несколько зарисовок по ГП

Драбблы и виньетки. Почти все написано на Летний драббл-фест на Слизеринском форуме.



"Но мы-то живы..."

Написано на Harry Potter One String fest для .the last horcrux по заявке: Гарри Поттер/Тедди Люпин. «Крестный, а правда, что умершие наблюдают за нами с небес?» A+

- Крестный, а правда, что умершие наблюдают за нами с небес?
- Мм.. Может быть…
Гарри нежно целует Тедди в шею.
- Значит, мама с папой видят, что мы сейчас делаем?
Гарри недоуменно смотрит на крестника – у Тедди растерянный взгляд, а взъерошенные волосы приобретают сине-лиловый оттенок, как всегда, когда он взволнован.
- Не знаю, - только и произносит Гарри, пытаясь увлечь его в очередной поцелуй.
К чему он задает эти вопросы именно сейчас? Гарри совсем не хочется сейчас говорить на такие серьезные и печальные темы. Ему хочется совсем другого – целовать Тедди, зарываться пальцами в его удивительные, меняющие цвет волосы… Сейчас больше всего на свете Гарри хочет его - своего пятнадцатилетнего крестника. Он так давно ждал момента, когда Тедди наконец позволит ему…
- Что бы они сказали на это? Что если это неправильно?..
- Зачем думать об этом, Тедди! Они умерли, но мы-то с тобой живы, - беспечно отвечает Гарри, тем временем расстегивая пряжку ремня Тедди.
Тедди обреченно вздыхает, молчит и закрывает глаза, позволяя Гарри делать с собой что угодно.
Он ждал от крестного совсем не этих слов…



Кактус, Орион Блэк/Вальбурга Блэк

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №8 - слова: недоразумение, самолюбие, кактус

- И что ты нашел в нашей сестре, Орион? - спрашивает Альфард.
- Она из тебя веревки вьет. Где твое самолюбие? – добавляет Кигнус.
- Не понимаю, о чем вы, - холодно бросаю я и … не могу сказать больше ни слова, потому что в этот момент в гостиную спускается она.
Ее длинное платье едва слышно шуршит, пока она идет по лестнице. Мое сердце делает смертельное сальто. Рядом с ней остальной мир словно меркнет, и другие девушки на ее фоне кажутся неприметными полевыми цветами. А она… Я даже не знаю, с каким цветком ее можно сравнить…
Последнюю мысль я, видимо, произнес вслух, потому что Кигнус без раздумий выпаливает:
- Кактус!
- Еще раз услышу от тебя что-то подобное - и мне придется вызвать тебя на дуэль!
- Да ладно, Орион, - примирительно произносит Кигнус. – Я пошутил.
Когда она подходит к нам, я неловко целую ей руку.
Когда я танцую с ней, я не знаю, куда девать взгляд, и постоянно отвожу глаза.
Когда мы выходим в усыпанный осенними листьями двор особняка Блэков, мое сердце готово вырваться из груди. Потому что я решил сказать ей все сегодня. Сейчас.
- Здесь так красиво, правда, Вальбурга? – начинаю я издалека.
Она смотрит на меня чудесными темно-серыми глазами и задумчиво кивает.
- Только чего-то не хватает, - говорю я и, направив палочку на землю, произношу: - Флорабелло!
И с ужасом смотрю, как посреди огненно-красных кленовых листьев вырастает колючий зеленый кактус – невообразимая безвкусица.
Я готов провалиться сквозь землю – я ожидал, что расцветет роза, или тюльпан, или хотя бы гиацинт…
- Не знаю, как так получилось…
- Орион, ты сущее недоразумение! – она улыбается мне так тепло и искренне, что произошедшее кажется мне всего лишь забавным пустяком, а не трагедией, какой представлялось вначале.
И тогда я беру ее за обе руки и наконец произношу то, что собирался сказать так давно…



Глоток свободы, РБ

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №4 - слова: печать, зеркало, валет


Темная метка на его левой руке – печать позора. Она - словно клеймо, подобное тем, что ставят на шкуру скота. Знак собственности.
Они все – лишь собственность Темного Лорда: и Люциус, его верная правая рука, и безумно влюбленная в повелителя Беллатрикс, и он, Регулус, самый молодой из них всех – маленький паж, карточный валет…
Они все – собственность. Никто из них уже не принадлежит себе. Присягнуть Темному Лорду – значит, навсегда отказаться от своей свободы.
Честолюбивые мечтания… Как они на самом деле смешны! Он хотел стоять у трона властителя мира – могущественного, мудрого, справедливого. А вместо этого стал слугой тирана, одержимого кровавыми играми и помешанного на собственном бессмертии. Крестраж… Наитемнейшая магия… Регулусу не по себе от мысли о том, что Темный Лорд дошел до этого.
Чаша наполнена зельем до краев. Испуганное лицо Регулуса отражается в ней, словно в зеркале. Медальон не достать ни руками, ни с помощью палочки, и Регулус понимает, что ему придется выпить зелье, что, возможно, оно убьет его или лишит рассудка, или причинит такую боль, с которой не сравнится даже Круцио. Но другого выхода, чтобы добраться до медальона, нет. А он должен забрать его, должен уничтожить. Пусть он и не убьет этим Темного Лорда, но все же приблизит его смерть.
Ведь смерть – единственное, чего заслуживает его «повелитель». Не преклонение, не восхищение, не преданность – а лишь смерть.
С этой мыслью Регулус зачерпывает зелье и делает первый глоток. Первый глоток нестерпимой, обжигающей душу боли, первый глоток своей свободы.



"Не уходи!", РБ, СБ

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №1 - слова: хозяин, чемодан, лотерея



- Сириус…
Я застываю на пороге его комнаты.
Он беспорядочно швыряет вещи в чемодан и даже не оборачивается на мой голос.
- Куда ты собрался?
- Все равно, куда – лишь бы подальше отсюда! Я не собираюсь, как ты, жить всю жизнь по ее указке, - он выплевывает слова сквозь зубы, едва сдерживая злость.
- Но она наша мать, - растерянно говорю я.
- Мать! – его громкий лающий смех эхом разносится по комнате. – Да она же ненавидит меня – с тех самых пор, как я попал в Гриффиндор! Ненавидит!
- Это глупость, глупость… - повторяю я. – Распределение, факультеты – это же как лотерея. Ты же ни в чем не виноват. Это все ничего не значит. Она когда-нибудь поймет. Все наладится… - бормочу я, но сам не верю в это ни на секунду: еще несколько мгновений назад я собственными ушами слышал все эти мерзкие, страшные слова, что мать бросала ему в лицо. Она никогда не поймет. И ничего не наладится.
Но я все так же продолжаю умоляюще смотреть на него.
- Лотерея? – смеется он. – Да я сам, сам так решил! Я сам хотел в Гриффиндор! Ты думаешь, я пошел бы в этот ваш гадюшник? Да ни за что в жизни!
Оскорбление в адрес моего факультета я пропускаю мимо ушей. Пусть говорит что угодно, только останется, только не бросает меня здесь одного.
- Не уходи, Сириус, - прошу я.
Но он, с трудом закрыв набитый до отказа чемодан, идет прочь из комнаты, и последнее, что я слышу от него:
- Я хочу сам быть хозяином своей жизни, Рег. Тебе, наверно, этого не понять.
Если бы тогда я понимал это – я бы ушел вместе с ним.



Детство кончилось, ДМ, ЛМ

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №4 - слова: печать, зеркало, валет



Мой отец в Азкабане.
Эта мысль никак не укладывается в голове, никак не может обрести всю полноту своего ужасного смысла.
Особняк еще вчера был полон авроров. Мама второй день плачет и не выходит из комнаты. Газеты пестрят заголовками о его аресте. А я все никак не могу в это поверить. А я все не могу представить – как я буду теперь без него.
Из зеркала на меня смотрит его лицо. Со всей силы ударяю кулаком в стекло, и по нему расползаются трещины. А я, взвыв от боли, сползаю на пол по стенке. Плачу и не могу перестать.
Перед глазами, словно картинка, воспоминание из далекого-далекого детства.
Вечер. В гостиной горит камин. Мама на журнальном столике раскладывает пасьянс, тихонько, почти про себя, приговаривая:
- Король, дама, валет…
Отец сидит в кресле с книгой. Я вожусь на ковре, у его ног, разбросав вокруг игрушки.
- Драко, тебе давно пора спать, - он подхватывает меня на руки.
Он улыбается, целует меня в лоб, и прикосновение его губ я чувствую, словно незримую печать. И я счастлив, совершенно счастлив…

Мой отец - в Азкабане. Мысль пронзает сознание, словно миллион острых иголок.
Я знаю, что таких вечеров уже больше не будет. Я знаю, что детство кончилось.



Ненависть, СБ/РБ

Написано на Драббл-фест на Слизеринском Форуме, Заявка №10 - слова: мечта, игра, кукарямба



Он ненавидит меня. За то, что я гриффиндорец. За то, что мне плевать на чистоту крови и прочие гребаные семейные ценности. За то, что я позор семьи. За то, что я причинил столько горя матери.
Он любит ее, он слушает все ее бредни и поэтому – ненавидит меня.
А я люблю его – до одурения, до дрожи в руках, до спазмов в горле. За это он тоже меня ненавидит.
Я знаю его лучше, чем любой из его друзей-слизеринцев.
Я знаю, что когда он был маленьким, он боялся засыпать один, потому что в старом гардеробе в его комнате жила страшная Кукарямба. Он говорил, что она выберется и съест его, а я говорил, что он дурак, что нет никакой Кукарямбы, и крепко прижимал его к себе, обнимая.
Я знаю, что он плакал, как девчонка, когда разбивал коленку. Я вытирал кровь с его ссадин и целовал его в мокрые щеки, чтобы он перестал плакать.
Я знаю, что у его губ сладкий вкус. Завернувшись в старое, побитое молью, дырявое одеяло, он изображал дементора и страшным голосом завывал, что поглотит мою душу. Он тогда почти поцеловал меня. Это была такая игра.
Я знаю, какая у него была мечта, пока он еще не попал в Слизерин, в этот гадюшник. Он хотел быть в Гриффиндоре – он хотел быть со мной.
Он знает, что я все это знаю – и поэтому ненавидит меня.
В школе он проходит мимо меня и отворачивается, как будто мы с ним незнакомы. Дома он захлопывает перед моим носом дверь своей комнаты, и я слышу, как поворачивается ключ в замке.
Он даже не выходит, когда я, наспех собрав вещи, сбегаю вниз по лестнице, а вслед мне раздаются визгливые вопли матери.
До одурения, до дрожи в руках, до спазмов в горле – я тоже ненавижу его.



Недоразумение, СБ/СС

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №8 - слова: недоразумение, самолюбие, кактус



Я чертовски устал. Руки болят так, что лучше бы отвалились: Филч заставил вычистить все серебро в зале наград без магии. Причем абсолютно ни за что. Подумаешь – превратил его кошку в дырявый ботинок! Судьба обошлась со мной несправедливо. Но теперь она, кажется, благосклонна - возвращаясь с отработки, я внезапно натыкаюсь на Нюниуса, на это сопливое недоразумение.
Он странный, нелюдимый, колючий, словно кактус. Заморыш, изгой. На него нельзя смотреть без смеха.
- Эй, Нюниус! Куда направляешься?
Он все так же идет по коридору, не оборачиваясь, сгорбившись, опустив плечи и повесив свой сопливый нос.
- Нюнчик!
- Отвали, Блэк!
- Ты кому сказал «отвали», сволочь слизеринская?! – я догоняю его и вот уже в мгновение ока прижимаю к стене.
Он пытается достать палочку, но безуспешно – его руки крепко сжаты моими.
- Иди куда шел, Блэк! – со злостью выплевывает он, старательно при этом отводя взгляд, потому что мое лицо всего в нескольких дюймах от его собственного.
От него пахнет какой-то дрянью: сыростью подземелий, травами и чем-то еще. Примерно так же пахнет в кабинете Слагхорна. Запах мерзкий, но почему-то действует одуряющее. А он отводит глаза, и на щеках у него проступает слабый румянец. Это странно, но я внезапно чувствую, что возбуждаюсь.
Я прижимаюсь к нему всем телом:
- Значит, хочешь, чтобы я шел куда шел?
В его глазах испуг, паника и еще что-то – непонятное…
- Блэк… - едва его губы приоткрываются, произнося это, - я целую его грубо и страстно, так, что поцелуй больше похож на укус.
Он не вырывается, и я целую его уже нежно, с удивлением замечая, что мне нравится вкус его губ.
- Блэк… - шепчет он почти жалобно, но я и не думаю его отпускать.
Я вижу, как он смотрит на меня, вижу, что самолюбие никогда не позволит ему признаться.
Поэтому я говорю:
- Заткнись, Нюниус! – и снова прижимаюсь к его губам.



Странный расклад, СБ/ДжП

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №4 - слова: печать, зеркало, валет



Единственные родственники, с которыми я могу нормально общаться, - дядя Альфард и тетка Лукреция. С дядей – потому что он такой же изгой в роду Блэков, как и я. А тетка – та давно уже выжила из ума, ей не до заморочек по поводу чести семьи и прочей ерунды, она живет в своем собственном мире, и там, наверное, нет всей этой чуши.
Я навещаю ее раз в неделю. К бедняжке уже давно никто не заходит. Даже мой отец, ее родной брат, плюнул на нее, как только с ней начали твориться все эти странности. Сказал, что ему хватает одной сумасшедшей, - само собой, он имел в виду мою мать.
Тетка поит меня чаем и гадает на картах. Она раскладывает их на столе и тихо бормочет:
- Ну что, Сириус, где там твоя дама сердца?
Я уже привык к этому ее бормотанию и к тому, что вместо дамы сердца в расклад почему-то неизменно вмешивается трефовый валет.
Тетка хмурится и с досадой смешивает карты.
А я думаю о том, что нет никакой дамы сердца. Есть множество разных девчонок, которые сменяют друг друга с такой быстротой, что я даже не запоминаю их имен.
И есть Джейми, который мне больше чем друг.
Он мое отражение, думаю я, когда вижу его лицо в сквозном зеркале.
Он мой, думаю я, рассматривая на его предплечье след от моих зубов – отчетливый, словно оттиск печати – напоминание о наших играх в полнолуние…
Я помогаю тетке собрать карты.
Никакая дама сердца уж точно никогда не выпадет в ее раскладе для меня – мое сердце давно уже принадлежит Джейми.



Выхода нет, ДМ

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №5 - слова: балкон, горшок, измена



Вечер незаметно перетекает в ночь. Драко стоит на балконе одной из башен Хогвартского замка и смотрит на звездное небо, которое кажется безграничным.
Чувство безысходности, что в этот миг обрушивается на него, тоже безгранично. Он готов проклясть себя за свою глупость, за полное отсутствие изобретательности. Неужели он думал, что эта затея с отравленной медовухой и с проклятым ожерельем приведет его к успеху? Он бы еще ядовитый цветок в горшке директору послал!
Не получится тихо и незаметно, не получится издалека – придется своими руками. Он же с самого начала это знал, только предпочитал убеждать себя в обратном. Он должен, ему придется… Он должен убить. Только вот сможет ли он?
Драко отдал бы все, чтобы только избавиться от груза возложенного на него поручения, от этого долга.
Когда Поттер застал его рыдающим в туалете Плаксы Миртл и набросился с обвинениями, он уже был готов признаться во всем и просить помощи у этого чертова гриффиндорца, героя магического мира. И лишь одно остановило его тогда: если он пойдет на попятный, если не справится, если не выполнит то, что Темный Лорд приказал ему, отцу уже больше не выбраться из Азкабана, им всем не жить, Темный Лорд убьет их всех – и отца, и мать, и его самого. Темный Лорд не потерпит непослушания. Темный Лорд не простит измены.
Где-то вдалеке затихают звуки рождественской вечеринки, звенит смех влюбленных парочек, что носятся по замку в поисках укромных уголков. А Драко все стоит на балконе и невидящим взглядом всматривается в темноту. Он один на один со своим отчаянием, и у него нет выхода. Нет выбора.



Маленький Том и его мечта, ТР

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №10 - слова: мечта, игра, кукарямба



- Отвечай! Сейчас же отвечай мне, что случилось, Том! – голос миссис Коул срывается на крик. – Зачем ты повел Эмми и Денниса в эту пещеру?
- Они пошли туда сами, - невозмутимо говорит Том и смотрит на нее холодными, ничего не выражающими глазами.
- Что с ними случилось?! – повторяет она и трясет его за плечи. – Что ты с ними сделал?!
Том произносит в ответ одно-единственное слово.
- Кукарямба.
- Что?!
- Это не я, это Кукарямба. Я их предупреждал.
Конечно, предупреждал – он ведь говорил им, что как только они зайдут в эту пещеру, Кукарямба набросится на них, выпьет их радость, сотрет их улыбки. Навсегда. А эти придурки только смеялись и говорили, будто это глупая игра. Они вообще слишком много смеялись – над ним. Так что если они сейчас стоят и пускают слюни и не могут произнести ни одного связного слова – все справедливо.
Том смотрит на директрису приюта, во взгляде которой сквозит недоумение и испуг, и слегка улыбается.
- Я не знаю, что с ними случилось, миссис Коул. Я говорил им не ходить туда, а они пошли. В чем я виноват?
- Ладно, иди, Том, - устало произносит она и наконец отпускает его.


Больше всего на свете Том Реддл мечтает о том, чтобы все, кто когда-либо обидел его, оскорбил, смеялся над ним, получили по заслугам, чтобы они были за это наказаны. Он знает, что его мечта сбудется – потому что он сделает для этого все.



"Может быть, завтра?..", ОБ/ВБ

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №3 - слова: картина, билет, истерика



- С ней опять случилась истерика. Стоим у «Плачущей женщины» Пикассо – а она: «Что за мерзкая картина!», а потом началось: «Зачем мы вообще сюда пришли? У тебя есть хоть малейшее чувство вкуса?». Слова не дала мне сказать…
- Это же Вальбурга… Да, Орион, не завидую я тебе, - сочувственно говорит Альфард. – Знаешь, она ведь вообще не любительница авангарда.
Орион лишь горестно вздыхает. Знал бы он - разве бы взял у Лукреции этот билет? Сестра говорила, что будет безумно интересно, и была очень расстроена тем, что не попадет туда, потому что так не вовремя простудилась.
А он обрадовался, что пойдет на выставку вместе с Вальбургой. Он думал, что потом они зайдут куда-нибудь поесть мороженого, будут о чем-нибудь говорить – да хотя бы обсуждать те же картины, художников, искусство, а он скажет ей, что она ни с одним произведением искусства не сравнится. И она улыбнется ему и тоже что-нибудь скажет – все равно что, но обязательно что-то приятное. А он возьмет ее руку в свою, наденет ей на палец старинное кольцо, что когда-то принадлежало его прабабушке Урсуле, и попросит ее стать его женой…
Но все планы рассыпались в прах. Как всегда…
Каждый раз, как только Орион собирался с духом, все шло совсем не так, как он рассчитывал. Истерики, как назло, случались с Вальбургой в самый неподходящий момент, и кольцо все так же оставалось лежать в его кармане. И каждый раз Орион думал: «Может быть, завтра?..».
- Не кисни, брат, - подбадривает Альфард и наливает по второму бокалу огневиски. – Не будет же она на тебя вечно из-за этого злиться. Приходи завтра к нам. Кигнус из Ховгвартса возвращается, мама для него в честь окончания школы торжественный ужин устраивает. И ты, между прочим, тоже приглашен. Заодно и с Вальбургой помиритесь.
- Приду, - кивает Орион.
Надежда снова загорается в его душе: «Может быть, завтра?..».



Позиция невмешательства, ОБ/ВБ

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №9 - слова: беруши, сердце, кофе


Наверно, Сириус опять что-то натворил. Вальбурга визжит так громко, что Орион слышит ее даже в своем кабинете на втором этаже. Он в который раз думает о том, что пора бы купить беруши и не вынимать их никогда, чтобы не быть застигнутым врасплох ее криками.
От таких воплей не то что барабанные перепонки – сердце не выдержит. Выйти из кабинета и вмешаться в очередной семейный скандал – выше его сил. Нет, он затворился здесь, как монах в келье, как осажденный в крепости. Он не позволит сумасшествию, что неистовствует снаружи, проникнуть за дверь, на которую он поспешно накладывает заглушающее заклятье.
Знал ли он, что его жизнь с Вальбургой через несколько лет превратится в такой ад?
Ему и в голову не могло прийти такой мысли, когда они сидели в уютном кафе в Косом переулке, пили кофе и болтали о всяких пустяках, а потом он совершенно невпопад, с места в карьер сделал ей предложение. И она согласилась.
Он и представить не мог ничего подобного, когда они по вечерам выходили в сад и смотрели на звезды. Она отыскивала на небе его созвездие – созвездие Ориона – и счастливо улыбалась. В один из таких вечеров они решили, что если у них родится мальчик, они назовут его Сириус.
Орион уже почти забыл, какой она была тогда – пока еще не превратилась после распределения их старшего сына в Гриффиндор в истеричную стерву, на которую не действуют ни уговоры и утешения, ни попытки воззвать к голосу разума.
Орион уже давно оставил эти попытки, и единственное, что он может сейчас, - отгораживаться от происходящего, чтобы не сойти с ума.



Крестник, Гарри Поттер/Тедди Люпин

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка №2 - слова: словарь, клубничка, акварель



Я помню его еще совсем ребенком. Маленький, смешной, с ног до головы перемазанный волшебной акварелью, которую я тогда подарил ему на Рождество. Краска должна была менять цвет в зависимости от того, что именно ею нарисовать. Но бесформенные пятна и полосы на его лбу и щеках не были похожи ни на что и поэтому переливались всеми цветами радуги, так же, как и его постоянно меняющие цвет волосы. Тогда Тедди было два или три года.

А сейчас ему семнадцать. И я застываю в немом удивлении, когда внезапно вижу его в маггловском книжном, в отделе с журналами для любителей «клубнички», причем вполне определенной – Тедди держит в руках журнал «Gay Times».
Он краснеет до кончиков ушей и смущенно произносит:
- Привет, Гарри.
- Э-э… Привет, Тедди, - бормочу я и, не найдя, что еще сказать, иду дальше.
Я вообще-то зашел купить словарь в подарок Гермионе – она недавно увлеклась изучением японского.

Где-то через неделю он неожиданно приходит ко мне домой. У него заплаканные глаза, и от него сильно несет огневиски.
- Тедди, что случилось? – спрашиваю я, и он начинает сбивчиво рассказывать мне, что поссорился со своим другом – или как там это у них называется, - и как ему плохо.
Я прошу его успокоиться, а он рыдает на моем плече и несет несусветную чушь – что-то насчет того, что на самом деле он его и не любил, а встречался с ним только из-за того, что он чем-то был похож на меня.
- Ты уже давно мне нравишься, Гарри… - он тянется ко мне с явным намерением поцеловать.
У меня есть Джинни. И трое детей. У меня семья. И я не по этой части. И он мой крестник, вообще-то. Но как объяснить это ему?
И я не понимаю – как получается так, что когда он все же касается моих губ своими, я отвечаю на поцелуй…


Мгновенье, Альбус Дамблдор/Геллерт Гриндевальд

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка № 4 - фраза: Европа может подождать.


Этот август кажется Альбусу особенным, совершенно не похожим на другие. Звезды над Годриковой Лощиной светят ярче, цвет темно-синего неба сгущается до почти черного. Легкий теплый ветер приносит запахи цветов и скошенной травы – но совсем другие, не такие, как прошлым летом, – более свежие, более насыщенные, опьяняющие. И ночи – они тоже совсем другие. Теперь они невообразимо, до обидного коротки.
И эта ночь коротка так же, как и все остальные.
На террасе дома мисс Бэгшот темно, и только свет звезд дает Альбусу возможность видеть, как блестят глаза Геллерта, когда тот вдохновенно произносит:
- Наши идеи перевернут мир, Альбус! Да, может быть, это все будет не сразу – сначала Англия, потом Европа…
Альбус слушает друга рассеянно. Конечно, так все и будет, но это же – еще когда-то, потом… А сейчас – для него не существует ничего, кроме рук Геллерта, обнимающих его за плечи, кроме его вьющихся светлых волос, что в свете звезд кажутся золотыми, кроме его губ, которые сейчас так близко…
Скоро ему уже возвращаться домой. Дома Ариана, одна мысль о которой вызывает досаду, неловкость и смутное, очень глубоко запрятанное чувство вины. И Аберфорт, который в очередной раз начнет выговаривать ему за то, что он почти не появляется дома и совсем забросил сестру… У них с Геллертом осталось так мало времени вдвоем. Они, конечно, увидятся и завтра. Но сейчас – так мало…
Альбус прогоняет от себя неприятные мысли о доме. Сейчас для него не существует ничего, кроме Геллерта.
- Конечно, весь мир, - соглашается он с другом и задумчиво повторяет: - Англия, Европа…
Он ласково проводит рукой по волосам Геллерта, приближает свои губы к его губам и, прошептав:
- Европа может подождать, - целует его – так, как мог бы целовать в первый или в последний раз.
Англия, Европа, весь мир – это потом. А сейчас – у них есть одно только это мгновенье…


Дуэль чести, ОБ/ВБ

Виньетка
Саммари: О ревности, стремлении выдать желаемое за действительное и неожиданных догадках…
Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка № 8 - фраза: Что и требовалось доказать.

Орион терпеть не может Тома Реддла. «Наглый, самоуверенный выскочка! Лощеный, самодовольный тип! Без роду, без племени… Говорят, он полукровка. Так, наверно, и есть! – думает он, искренне убежденный в том, что чистокровные не могут быть настолько наглыми. – Какого черта он вообще делает в Слизерине!».
Но раздражает Ориона, скорее, не самоуверенность Реддла, не та популярность, которую он завоевал на факультете, и даже не сомнительность его происхождения. Его раздражает – нет, бесит, доводит до умопомешательства! – то, что этот чертов Реддл постоянно вертится возле Вальбурги.
Вот и сейчас, во время завтрака, сидя, как всегда, рядом с Вальбургой, Реддл склоняется к ней и что-то шепчет на ухо. А она… Она кивает! Мерлин, Мордред и Моргана!.. Орион наблюдает за этим с противоположной стороны слизеринского стола, краснеет, бледнеет и сжимает вилку в руке так, что белеют костяшки.
Орион влюблен в свою старшую кузину со всем безрассудством тринадцатилетнего мальчишки. Вальбурга – не такая, как девчонки с его курса, которым лишь бы только хихикать и перешептываться. Она – другая. Серьезная и загадочная. И красивая, как дамы из рыцарских романов, до дыр зачитанных Орионом. И совсем не такая, как его скучная и занудливая сестра Лукреция, которая строит из себя взрослую и ни во что не хочет с ним играть, отделываясь презрительным, обидным: «Зачем мне эти детские игры?». Вот Вальбурга никогда не отказывалась с ним играть – ни в средневековые замки, ни в темных властелинов, ни даже в жмурки и прятки! Она – самая лучшая. Только вот за каким дьяволом ей сдался этот хлыщ Реддл?
Они постоянно ходят вместе – на обед, завтрак и ужин, в библиотеку, а по вечерам долго сидят в слизеринской гостиной и все время о чем-то шепчутся.
И если дома на каникулах, когда Вальбурга с братьями Альфардом и Кигнусом приезжает к ним в гости, Орион может безраздельно рассчитывать на ее внимание, то в Хогвартсе ему этого внимания катастрофически не хватает.
Орион видит ее с Реддлом – и сжимает зубы от бессильной ярости. Ориону кажется, что он ненавидит его больше, чем всех гриффиндорцев и грязнокровок вместе взятых. Орион штудирует в запретной секции книги по темномагическим заклятьям и мечтает вызвать Реддла на дуэль чести. «Пусть только представится случай! – думает он. – Я ему докажу…».


В скором времени – случай представляется.
Орион как раз направляется в библиотеку – и видит идущего ему навстречу Реддла.
Орион с радостью прошел бы мимо, не удостоив его даже взглядом, но тот останавливает его:
- Орион! Постой! Ты не мог бы передать своей кузине, что я сегодня не смогу с ней встретиться… - он на мгновение запинается, - там, где всегда. Я обещал помочь профессору Слагхорну в лаборатории. Так что передай, пусть не ждет.
Да что он себе позволяет! Так бесцеремонно… Так, словно это в порядке вещей! Он ему что – мальчик на побегушках? Гнев и обида захлестывают Ориона, будто волна, и он, ни секунды не раздумывая, выпаливает:
- Слушай, Реддл! Хватит таскаться за моей кузиной, как хвост! Как ты вообще смеешь к ней клеиться?! – и в этот момент ему совершенно наплевать на то, что Реддл – семикурсник, да еще и к тому же слизеринский староста.
Тот смотрит на него удивленно и слегка насмешливо. Это приводит Ориона в еще большую ярость.
- Ну надо же! Ты, я смотрю, влюблен в нее, - усмехается Реддл. – Только вот наши с Вальбургой дела тебя совсем не касаются. И минус пять баллов за неподобающий тон в разговоре со старостой.
- Мне решать, что меня касается, а что – нет! И то, что ты староста, не мешает мне вызвать тебя на дуэль!
Голос Ориона срывается и звучит непривычно высоко, что вызывает у Реддла очередную усмешку:
- Неужели ты думаешь, что я стану драться с ребенком вроде тебя?
- А почему нет?! А Вальбурга… Между прочим, мы с ней обручены уже с самого рождения, вот! И тебе вообще не на что надеяться! – Орион понимает, что его несет, но не может остановиться. – А я просто обязан оградить ее от всяких, вроде тебя… Полукровок! – презрительно выплевывает он.
Должно быть, Реддла это задело, потому что тот мгновенно выхватывает палочку. Орион выхватывает свою, но не успевает даже вспомнить хоть какое-нибудь заклятье, как вспышка, сорвавшаяся с палочки врага, сбивает его с ног…


Орион приходит в себя в больничном крыле. Открывает глаза – и видит сидящую рядом Вальбургу.
- Ты дурак, Орион.
Слышать это от нее даже не обидно, потому что произносит она это не рассерженно, а скорее, с сожалением.
- Если бы Нотт вас тогда не увидел, Мордред знает, что бы с тобой было!
Орион виновато смотрит на кузину и думает о том, что дуэлянт из него никакой. А потом с языка само собой срывается:
- Вальбурга, а «там, где всегда» - это где? И зачем ты встречаешься с Реддлом? Что в нем такого? – голос Ориона звучит хрипло и при этом обиженно, как у маленького ребенка.
- Ничего такого, - просто отвечает Вальбурга, а потом склоняется к нему и шепчет в самое ухо: – Мы с ним читаем «Тайны наитемнейшего искусства». И отрабатываем непростительные. В Выручай-комнате. Только никому ни слова.
- А я думал…
- Поняла я уже, что ты думал! Брось придумывать глупости. И лучше скажи, откуда ты узнал об этом обручении. Тебе что, тоже родители рассказали?
Когда Орион осознает смысл услышанного - у него перехватывает дыхание. Узнал? Он же сказал это только, чтоб задеть Реддла! А теперь получается… Получается - пусть Реддлу лучше удаются заклятья, но с Вальбургой ему точно ничего не светит! Что и требовалось доказать!
- Нет, никто мне не рассказывал, - качает головой Орион. – Я сам догадался.
На лице Вальбурги удивление сменяется улыбкой, и Орион мысленно обещает себе, что обязательно научится драться на дуэлях, потому что рыцарь должен уметь сражаться за свою даму.


Незаменимых нет, РБ

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка № 7 - фраза: У нас незаменимых нет.


- Мне нужен домовой эльф! Срочно!
Явившийся на зов Кричер застывает перед Блэком и Темным Лордом.
- Что угодно молодому хозяину Регулусу? – спрашивает он, и его огромные уши при этом дрожат.
Блэк не может не заметить, что домовик боится. Да, повелитель способен внушать ужас – стоит отдать ему должное.
- Он отправится со мной и должен будет выполнять все, что я скажу. Распорядись, Регулус, - деловито и сухо бросает Темный Лорд.
Блэк уже почти готов отдать эльфу приказ, но что-то заставляет его спросить:
- Позвольте узнать, зачем он вам нужен, мой Лорд?
- Ты задаешь слишком много вопросов. На этот я ответить не смогу, - слова, сказанные повелителем, казалось бы, не несут в себе угрозы, но Регулус отчетливо понимает, что возможно, чудом избежал Круцио.
- Прошу простить, мой Лорд. Я всего лишь хотел узнать, все ли с ним будет в порядке. Моя мать… она очень ценит Кричера. Он давно живет в нашем доме… Абсолютно незаменимое существо… Она очень расстроится, если… - бормочет Блэк, чувствуя, что его слова до отвращения напоминают детский лепет. Но он помнит старого эльфа с тех самых пор, как помнит себя самого. Помнит, как он читал ему в детстве сказки и приносил с кухни сладости. Да, Кричер - всего лишь прислуга, но это не значит, что за его жизнь нельзя тревожиться.
- Незаменимое существо? – в холодном высоком голосе звучит удивление. – У нас незаменимых нет, Регулус. Впрочем, передай Вальбурге, пусть не волнуется. Итак…
Регулусу не остается ничего, кроме как выполнить то, что требует от него Темный Лорд.
Незаменимых нет… Блэк потом долго вспоминает эти слова. «Он ведь скажет так про любого из нас. И пойдет по трупам дальше, - думает он. - К своей великой цели».


Да будет свет! , ЛЛ

Виньетка
Саммари: Людям с богатой фантазией лучше не читать Кинга...
Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка № 3 - фраза: Да будет свет!


В подземелье Малфой-Мэнора сыро и холодно. И совсем – абсолютно, совершенно – темно.
Темнота страшна не тем, что не можешь видеть лиц своих товарищей по несчастью. Может, это и к лучшему – не видеть, как в чужих глазах отражается твое собственное отчаяние.
Темнота страшна не тем, что вначале полностью теряешь ощущение пространства. В конце концов, привыкаешь ориентироваться на слух, на осязание, на шестое чувство…
Темнота страшна не тем, что ничего не видишь. Она страшна тем, чего не увидишь при свете.
Видят ли мистер Олливандер, Дин и Крюкохват то, что видит она? Скорей всего, нет – и слава Мерлину!
Луна бы многое отдала за то, чтобы тоже не видеть! Существа, которыми кишит подземелье Малфой-Мэнора, совсем не похожи на безобидных нарглов и мозгошмыгов. Они не похожи даже на дементоров. А ведь дементоры были самым страшным, что она могла себе представить. До сих пор.
Нет, эти существа не вытягивают из тебя счастье и радость, не стремятся поглотить твою душу. Нет, они просто рядом – и ждут. Молча. Бесстрастно. Они знают, что дождутся. И тогда…
Маленькие клубки темноты, острые зубы, мощные челюсти – один сплошной рот… Лангольеры…
Как в старой маггловской книжке, что Луна однажды нашла в кабинете отца. Луна тогда долго не могла выкинуть из головы этих лангольеров. А теперь – они у нее перед глазами…
Их оскаленные зубы, их жадные рты ждут… Кажется, этот кошмар не закончится никогда.
Луна молчит. Она не может выдать своего страха остальным – будто им мало страхов и без того… Они заперты здесь уже неизвестно сколько времени. В любой момент может явиться Волдеморт или кто-нибудь из Упивающихся – чтобы пытать их. Или убить…
Луна не выдает своего страха и тогда, когда к ним в подземелье приводят Гарри и Рона.
Она пробивается к друзьям сквозь тьму окруживших ее зубастых тварей, идет на их голоса. Она пытается освободить их от веревок, но руки предательски дрожат, и темнота не позволяет видеть ничего, кроме мерзких разверстых пастей, кроме острых зубов…
- В кармане! – неожиданно восклицает Рон. – У меня в кармане делюминатор, в нем полно света!
Нащупав в его кармане вещицу, похожую на зажигалку, Луна щелкает ею – и сияющие шары света вылетают из нее и повисают в воздухе подземелья, словно множество маленьких солнц. И Луна с облегчением видит, как лангольеры расползаются по углам, рассыпаются в прах, исчезают вместе с темнотой, и ужас, которым была все это время скована ее душа, наконец отпускает ее.
«Да будет свет! – мысленно произносит Луна и улыбается впервые с тех пор, как оказалась здесь. – Да будет свет!».


Благие намерения, ТР, АД

Написано на Драббл-фест на Слизеринском форуме, Заявка № 6 - фраза: Разумное, доброе, вечное


- Неужели вы сомневаетесь в моих благих намерениях, сэр? – Том Реддл удивленно поднимает брови и улыбается самой невинной улыбкой – такой, что никому и в голову не придет подвергнуть сомнению чистоту его помыслов.
Никому, кроме директора Хогвартса.
- И все же я бы никогда не подумал, что вы изберете своей карьерой преподавание, Том, - задумчиво произносит Дамблдор.
- Почему, сэр? Я всегда мечтал сеять разумное, доброе, вечное, передавать юным магам свои знания, воспитывать их так, чтобы они выросли достойными волшебниками. Я всегда мечтал стать похожим на вас, профессор.
Говоря это, Том почти не лжет: он вернулся в Хогвартс не только для того, чтобы спрятать здесь диадему Рейвенкло – он действительно хочет преподавать ЗОТИ. В мире нет ничего достойного внимания, кроме власти, а самая большая власть – это власть над людскими умами. И где еще можно обрести ее, кроме как не здесь? А «разумное, доброе, вечное» - оно для каждого свое, и Том уж позаботится о том, чтобы его ученики приняли на этот счет его точку зрения. Он сам воспитает для себя соратников.
Только последняя фраза, сказанная им директору, - неправда. Но капля лести ничуть не повредит. По крайней мере Тому так кажется – до того момента, как Дамблдор отвечает ему:
- Ваши стремления похвальны, Том. И все-таки я вынужден вам отказать.
Голубые глаза директора смотрят на него сквозь стекла очков пристально и внимательно – так, словно заглядывают в душу. И Том понимает, что дальше убеждать Дамблдора нет никакого смысла. Это бесполезно, потому что он – знает.

@темы: ГП, Луна Лавгуд, драбблы, Гарри Поттер, Драко Малфой, Том Реддл, Тедди Люпин, Регулус Блэк, Вальбурга Блэк, Орион Блэк, Альбус Дамблдор, фанфики, Геллерт Гриндевальд, Люциус Малфой, Джеймс Поттер, Северус Снейп, Сириус Блэк

---

Лед, Клод/Алоис

Автор: ognegriff
Бета: нет
Рейтинг: PG
Размер: мини
Пейринг: Клод Фаустус/Алоис Транси
Жанр: Angst, Drama
Отказ: ни на что не претендую, материальной выгоды из написанного не извлекаю
Фандом: Темный дворецкий
Аннотация: Клод наказан за неисполнение контракта
Комментарии: фик написан на Kuroshitsuji Kink Fest по заявке "Клод/Алоис, постканон, равнодушный Алоис и растерянный Клод, "Да, Ваше Высочество".
Предупреждения: нет
Статус: Закончен

Если и может быть что-то хуже смерти, это как раз именно то, что произошло с ним.
Клод Фаустус никогда не задавался вопросом о том, что бывает с демонами, нарушившими контракт. Зато теперь, после смерти, у него есть возможность испытать это на собственной шкуре.
Еще одна жизнь, которую он обязан прожить, пока не исполнит контракт с этим вздорным мальчишкой, Алоисом Транси. И лишь после этого ему будет дарован покой. Какое жестокое, унизительное наказание! Какая насмешка высших сил!.. Снова быть дворецким этого безродного щенка, которого тоже вернули к жизни — видимо, в качестве компенсации за моральный ущерб. Быть его дворецким до самой его смерти! Вот что такое настоящий ад! Выполнить этот чертов контракт, не получив за это ничего — даже жалкая душонка Алоиса ему не светит. Выполнить контракт — и вернуться в небытие, исчезнуть навсегда...

***
Обычное утро в поместье Транси.
- С добрым утром, Ваше Высочество. Я принес Вам завтрак.
Его юный хозяин ничуть не изменился. Правда, выглядит куда лучше, чем в момент своей смерти — ни заплаканных, покрасневших глаз, ни кровавых ран, ни мертвенной бледности. Хорошо, в общем, выглядит. Вот только взгляд чуть холоднее, чем при жизни... то есть, чем раньше.
Клод нарочито медленно развязывает ленточку ночной рубашки Алоиса, снимает рубашку и так же медленно начинает одевать господина в повседневный костюм.
- Что ты копаешься? Давай уже быстрее, - требовательно произносит Алоис, и в его голосе звучат ледяные нотки.
- Да, Ваше Высочество, - отвечает Клод, думая о том, что раньше его хозяину, наоборот, нравилось, когда привычный процесс переодевания затягивался подольше и сопровождался легкими, мимолетными, казалось бы, совершенно случайными, но оттого не менее приятными прикосновениями.
Завязав на шее юного графа бант, Клод поправляет ему воротничок и будто невзначай нежно касается пальцами его шеи, того чувствительного места, где под тонкой кожей бьется голубоватая жилка сонной артерии.
Но вместо того, чтобы податься навстречу ласке, Алоис отводит руку Клода от себя — словно отмахивается от назойливой мухи.
Клод растерян. Клод в недоумении. Откуда такая холодность и безразличие? Мальчишка ведь лип к нему, как грязь к ботинкам в дождливый день. Почему же сейчас он так равнодушен? Он на себя не похож! Больше напоминает мрачного Фантомхайва...
При воспоминании о Фантомхайве на душе неприятно скребет. Ведь по сути, именно из-за него Клод вынужден нести это унизительное наказание — даже после собственной смерти. Не польстись он тогда на душу Фантомхайва, все было бы иначе... Если бы жил тем, что есть, довольствовался малым...
- Прикажи заложить карету, Клод, - выводит его из задумчивости голос господина. - Нужно навестить кое-кого из знакомых.
- Я приготовлю экипаж сам, милорд. Из слуг в поместье остался только я. Я, конечно, мог бы нанять новых, если Вам будет угодно...
- Не нужно, - обрывает Алоис. - Думаю, ты способен справляться со всем один. Так ведь?
- Да, Ваше Высочество.

***
Чем больше проходит времени, тем больше недоумения и опасений вызывают у Клода перемены, произошедшие с его господином.
Сначала дворецкий думал, что может быть, это последствия смерти, думал, что ему придется привыкнуть к мрачному, ко всему безразличному юному графу Транси, что его хозяин теперь просто не может быть другим. Конечно, Клода слегка огорчало то, что он не услышит теперь его звонкого смеха, не увидит веселых чудачеств. Но он загнал эту мысль подальше, заставив себя сосредоточиться на другой — о том, что видеть господина впавшим в апатию будет куда приятнее и спокойнее.
Вот только юный граф вовсе не впал в апатию. Он все так же ослепительно улыбается гостям, его веселый смех разносится под сводами зала во время светских приемов и балов в поместье. Он непринужденно кружится в танцах с прекрасными леди из лондонского высшего общества и светится от счастья, принимая комплименты в свой адрес — как от женщин, так и от мужчин. С последними же он откровенно флиртует, что почему-то раздражает Клода.
Лишь по отношению к нему господин холоден и равнодушен. Лишь на него он смотрит, как на пустое место, а в разговорах ограничивается только краткими приказами. Лишь для Клода существует этот ледяной тон, с которым к нему обращается юный граф.
Дворецкий не может поверить, что перед ним тот же мальчик, который отчаянно цеплялся за него и умолял не оставлять его одного, тот же мальчик, во взгляде которого он видел всепоглощающий страх потери и болезненную, почти безумную привязанность — почти одержимость. Нет, это другой Алоис Транси. И во взгляде его лишь пустота и все тот же лед.
Холод арктических льдов в светло-голубых глазах. Он идет ему больше, чем любовь и мольба, несомненно. Но Клоду почему-то от этого не легче.

***
- Юный господин, позвольте мне... - Клод протягивает руку, чтобы поправить белокурую прядь Алоиса, которая, на его взгляд, лежит не безупречно. Или чтобы просто прикоснуться к нему. Прикосновения стали теперь такой редкостью, но Клод не признается себе в том, что ему их не хватает. Он лишь выполняет свою работу — и только. Он не признается себе, что скучает по тому, прежнему Алоису. Он не признается... - Будут какие-нибудь распоряжения насчет ужина?
- Мы же вчера обсуждали меню.
- Я лишь хотел уточнить — может быть, что-то изменилось.
- С чего бы?.. Можешь идти, Клод.
Кивок. Почтительный поклон.
- Раньше Вы часто меняли решения, Ваше Высочество, - произносит Клод, уже уходя, остановившись в дверях. - Раньше Вы были другим.
- Другим? Что за чушь! - в глазах Алоиса мелькает проблеск гнева, и Клод замечает это.
Гнев – все же хоть какое-то чувство. Не равнодушие.
И в этот момент Клод понимает, что готов изменить всей своей демонической природе — позволить тем чувствам, что он скрывал даже от самого себя, вырваться из глубины его души, позволить им существовать.
Он склоняется перед графом, опустившись на одно колено.
- Мой лорд, раньше Вы были другим, - повторяет дворецкий, и его голос звучит глухо. - Скажите, в чем причина того, что Вы теперь так относитесь ко мне? Я не могу поверить в то, что безразличен Вам. Все ведь было по-другому. Скажите, Вы затаили обиду на меня? Я ведь предал Вас, убил... Я не ответил на Ваше чувство. Я сожалею, милорд. Я прошу Вас простить меня! Ваше чувство... я отвечаю на него сейчас. Я… я люблю Вас.
Он сказал это. Наконец-то. Сказал вслух то, чего не осмеливался сказать даже самому себе, в мыслях.
Клод поднимает глаза на своего господина, и все, что он видит в его взгляде, - все тот же арктический холод.
- Затаил обиду? – с легким смешком произносит Алоис. – Мне уже давно нет дела до того, что ты сделал когда-то в прошлом. Ты мой дворецкий, я твой хозяин. Какого еще отношения ты от меня ждешь, Клод? Я тебя не понимаю. Впредь не докучай мне этими глупостями.
Эти слова, сказанные тоном, не терпящим никаких возражений, словно снежная лавина, обрушиваются на Клода.
Как идеальному дворецкому дома Транси, ему не остается ничего, кроме как ответить:
- Да, Ваше Высочество.

***
Спальня Алоиса освещена лишь слабым светом свечей в канделябре, который Клод ставит на прикроватный столик.
- Доброй ночи, милорд, - говорит он.
- Оставь свет. Как всегда, - приказывает Алоис.
Клод понимает, что его хозяина все еще мучают ночные страхи, раз он боится спать в темноте. Но юный граф больше не просит дворецкого остаться с ним, чтобы стеречь его сон, как это было раньше – когда-то очень-очень давно.
Клод оставляет свечи, как и было приказано, и выходит из комнаты.
Он еще долго стоит у двери, прислушиваясь. Острый слух демона позволяет ему слышать каждый вздох господина, каждый удар его сердца, которое бьется все ровнее по мере того, как Алоис засыпает.
Дворецкий устало потирает виски, словно стараясь отогнать мысль о том, что он отдал бы все на свете, только бы снова услышать от господина те слова – те последние слова, что он сказал ему тогда, в той жизни:
- Клод, ты всегда был для меня моим Величеством. Я хотел твоей любви…
Но у него нет ничего, чтобы отдать. У него нет ничего, кроме того короткого отрезка времени, данного ему в наказание – жизни рядом с его господином, жизни в мертвом холоде арктических льдов, что сияют в глазах юного графа Транси, жизни в аду. И те слова, что были сказаны однажды, уже никогда не будут повторены.
Клод открывает дверь и возвращается в комнату. Алоис спит, раскинувшись на кровати. Свечи бросают золотистые блики на его волосы. Его глаза закрыты, и сейчас Клод не видит того холода, с которым юный господин теперь всегда смотрит на него.
Клод любуется им. Сейчас Алоис кажется таким же, как раньше – будто не было этой смерти, не было лжи и предательства. Клод проводит рукой по его волосам, а затем, присев на пол у кровати, берет его руку в свою.
Сон его господина беспокоен. Он что-то неразборчиво бормочет во сне. И лишь когда Клод внезапно слышит свое имя и слова «Не оставляй меня…», в его душе загорается слабая надежда на то, чтобы разбить этот лед, что стоит стеной между ними, и все же выбраться из своего личного ада…
И он не хочет думать о том, что сны — это всего лишь сны, что они значат так мало в сравнении с реальностью.
И тихо, едва слышно он произносит:
- Да, Ваше Высочество…

@темы: Клод Фаустус, фанфики, Алоис Транси, Kuroshitsuji, Темный дворецкий

---

Драбблы по ГП.

Написано по заявкам на Harry Potter One String fest и не только.

Дело не в том...
СБ/РБ

Сириус Блэк влюблен. Очень давно, безнадежно и безответно.
Он никому не может рассказать об этом. Даже Джеймсу, хотя Джеймс — его лучший друг. Кажется, с кем еще делиться такими вещами, как не с лучшим другом... Но Сириус молчит. Он боится, что если расскажет Джеймсу, их дружба тут же закончится. Джеймс его не поймет.
Как только он расскажет ему, он перестанет быть в его глазах тем Сириусом Блэком, каким Джеймс привык его видеть — покорителем девичьих сердец всего Хогвартса, легкомысленным, веселым и безбашенным мародером. Сириусу Блэку не свойственны сомнения, излишние переживания и душевные муки. Это больше подходит слизеринским заморышам — таким, как Нюниус. Поэтому Сириус будет улыбаться и шутить, и каждая новая шалость будет удаваться. И ни намека на то, что Сириус Блэк может быть несчастен. Никогда.
Он никогда не расскажет Джеймсу о том, что его мучает. И дело даже не в том, что влюблен Сириус не в какую-нибудь очередную девчонку, которых привык менять, как перчатки, а в парня. И не в том, что этот парень — слизеринец. Не в том, что он помешан на идее чистоты крови. Не в том, что он без пяти минут Упивающийся Смертью...
Дело в другом. Тот, в кого он влюблен, - это Регулус. Его родной брат.

Простые уроки
ЛМ/ДМ

Драко было четырнадцать, когда Люциус научил его целоваться.
- Довольно поздно, - сказал он тогда со своей обычной холодно-ироничной улыбкой. - Я в твоем возрасте уже умел. И куда большее.
Это было после очередного светского приема в их поместье, когда они остались в гостиной вдвоем.
Драко не знал, как реагировать на этот поступок отца, на теплоту его губ и на привычный холод его взгляда.
- Скоро ты в кого-нибудь влюбишься, Драко, и пригласишь на свидание, и тогда тебе пригодятся мои простые уроки, - усмехнулся Люциус.
Эти уроки повторялись потом не раз и не два. И не всегда дело ограничивалось лишь поцелуем.
Люциус всегда знал, что сказать сыну. Ведь чтобы не оказаться в неловком положении, Драко должен представлять, как отреагирует его тело на те или иные вещи... действия... ласки...
- Ты слишком невинен для Малфоя, - говорил отец. - У тебя ведь все еще нет девушки?
Драко бормотал что-то маловразумительное про Панси.
- Будет обидно показать себя перед ней не в лучшем свете... - шептал Люциус. - Когда дело дойдет сам знаешь до чего...
Драко всегда принимал его объяснения. И стонал, и всхлипывал, и задыхался, когда отец демонстрировал «те или иные вещи», на которые должно было реагировать тело Драко. Это было приятно — ощущать себя живым учебным пособием на его простых уроках.
Только последнее время Драко все чаще думал о том, что вряд ли он сможет поразить кого-то знаниями, полученными на них — кого-то, в кого влюбится. Он уже влюблен.
Однажды он скажет об этом отцу. А отец ответит, что так бывает очень часто — ученик влюбляется в своего учителя. Так бывает часто, особенно с подростками.

Лестницы и змеи
POV Регулуса Блэка

В детстве мы с братом часто играли в эту игру.
Сириусу всегда везло. На игровом поле ему то и дело попадались лестницы, и его фишка тут же взлетала на несколько клеток вверх, все ближе к финишу — ближе к победе.
Для меня же каждый бросок кубика был фатальным — с поля на меня щерилась змея, и я в который раз возвращался туда, откуда ушел. Я почти всегда проигрывал. Я никогда не мог угнаться за Сириусом.
Он просто не мог проиграть. После распределения в Хогвартсе даже то, что казалось нашей семье позорным поражением, для брата обернулось победой — в награду он получил славу. Дурную, но — славу. Первый из Блэков, попавший не в Слизерин. В школе тоже были лестницы и змеи. Пока Сириус по бесконечным лестницам поднимался в гриффиндорскую башню, я спускался в подземелья змеиного факультета.
Сириус давно уже шагнул за пределы игрового поля — он никогда не вернется домой, на месте его портрета на гобелене выжжено черное пятно. Он вырвался и поднялся на самый верх.
А я в плену все той же игры. Я вижу змеиное лицо моего Лорда, и продолжаю свое нисхождение.
Я мог бы уже остановиться и оставить все как есть — проигрыш очевиден. Но я бросаю кубик еще раз. Может быть, в глубине темного озера, кишащего инферналами, я увижу свою лестницу. Может быть, я еще смогу выиграть...


Медальон
Написано на Harry Potter One String fest для V. Lustre по заявке Регулус Блек | Волдеморт. «Милый медальончик».


Темный Лорд тщеславен и болтлив. А Регулус умеет слушать. Должно быть, потому повелитель и выделяет его среди всех остальных – самого младшего, самого неискушенного, мальчишку, который будет внимать всем его разглагольствованиям, изумленно раскрыв рот.
- Взгляни сюда, Регулус, - Темный Лорд показывает на медальон с изумрудной змеей, висящий на цепочке на его шее. – Знаешь что это?
Регулус пожимает плечами и задумчиво произносит:
- Милый медальончик.
- Это не просто медальончик, - многозначительно качает головой Темный Лорд. – Это – крестраж.
- Крестраж? – с любопытством спрашивает Регулус, предвкушая, что услышит нечто интересное.
И его ожидания оправдываются. Темному Лорду льстит восхищение приспешников, а юный Блэк умеет хранить тайны…

И лишь когда Регулус понимает, что его повелитель способен не только на умные речи, но и на жестокие убийства, что он не более велик, чем отвратителен, он вспоминает тот «милый медальончик».
Темный Лорд тщеславен и болтлив, и вряд ли помнит простую истину: все, сказанное вами, может быть использовано против вас.


Вернуть долг
Написано на Harry Potter One String fest для alvarya по заявке Гарри Поттер|(/)Драко Малфой. После спасения из Выручай комнаты Драко предлагает Гарри сражаться за него, чтобы отдать долг. "Моя жизнь все равно принадлежит тебе."


Поттер семь лет портил ему жизнь, терпеть его не мог, на первом курсе отверг его дружбу… А Драко тогда так мечтал, так надеялся…
И вот теперь, лежа на полу и заходясь кашлем от проникшего в легкие дыма, Драко понимает, что Поттер спас его, вытащил из адского пламени. Мир перевернулся!..
- Почему?.. – изумленно спрашивает Драко, снизу вверх глядя на стоящего над ним Поттера.
Тот лишь пожимает плечами:
- Это страшная смерть. Я не пожелал бы ее никому – даже тебе.
Драко смотрит на него с еще большим удивлением и наконец решается:
- Моя жизнь все равно принадлежит тебе. Я пойду с тобой, Поттер. Я буду сражаться вместе с тобой против Темного Лорда! Я верну тебе долг.
В глубине души теплится слабая надежда. Может быть, в этот раз он не отвергнет его. И они будут биться рядом, спина к спине, как… друзья. И если придется умереть в этой битве, это будет не зря…
Замерев в ожидании, Драко смотрит на Поттера. Секунды кажутся вечностью.
И лишь когда Поттер протягивает ему руку, чтобы помочь подняться, вздох облегчения вырывается из его груди.


Ему так идет черный…
Написано на Harry Potter One String fest по заявке - Люциус Малфой/Драко Малфой, UST ("unresolved sexual tension") со стороны первого.


Он как хрупкая фарфоровая статуэтка – белоснежная кожа, тонкая фигурка. Кажется, если я обниму его чуть крепче, он сломается. И мои руки бережно обхватывают его узкие плечи.
Мои губы оставляют на его бледной коже темные отметины, и я думаю о том, что наутро ему придется прятать следы моих поцелуев под высоким воротником.
Я целую его снова и снова – неистово, жадно. Он тихо стонет, изгибаясь под моими ласками. Он отвечает на мои поцелуи. Его руки, ласкающие меня в ответ, так нежны... И мучительно-сладкая дрожь пронзает мое тело…
Я просыпаюсь на влажных простынях. Это всего лишь морок, сон. Только что испытанное чувство блаженства сменяется стыдом, отвращением. Я последний мерзавец: он мой сын, и ему всего четырнадцать…


- С добрым утром, отец, - он входит в столовую.
- С добрым утром, Драко.
Он садится рядом со мной, по левую руку. Я смотрю на высокий ворот его черного свитера и с трудом подавляю желание отвернуть ткань, обнажить его тонкую шею и убедиться, что его кожа все так же белоснежна и чиста, что сон был всего лишь сном.
Ему так идет черный – так он кажется еще более бледным и хрупким.
Если я позволю себе чуть больше, чем положено отцу, - он сломается.


«Орион!..»
Написано на Harry Potter One String fest для Карина Кларк по заявке Орион Блэк/Валбурга Блэк, «Ты мне очень нужен, а я тебе вовсе нет». Фраза – эпиграф A+!


- Орион! Мне на карточке попался сам Мерлин! – Вальбурга подбегает к кузену, радостно потрясая шоколадной лягушкой.
- Здорово, - отвечает Орион, едва скользнув по ней взглядом.
- А мы идем играть в квиддич! – гордо сообщает Альфард.
- А я? Мне можно с вами?
- А ты еще маленькая, - говорит Кигнус, показав сестре язык.
Орион молчит, а Вальбурга едва сдерживает слезы.

Сияющая от радости Вальбурга входит в слизеринскую гостиную:
- Орион! А у меня высший балл за урок по зельям! Мой умиротворяющий бальзам успокоит даже Пивза! Здорово, правда?
- Ага, - кивает Орион, не отрываясь от учебника трансфигурации.
Вальбурга уходит в спальню девочек, обиженно хлопнув дверью.

«Орион! Посмотри на меня! Пригласи меня танцевать!» - мысленно повторяет Вальбурга на балу в доме Блэков. Она так долго выбирала это темно-зеленое платье. Она думала, что будет самой красивой, и Орион непременно это заметит.
Но Орион весь вечер танцует с Друэллой Розье, и Вальбурга сжимает в руке веер так, что белеют костяшки пальцев.

Когда отец сообщает Вальбурге, что на следующей неделе состоится ее помолвка с Орионом Блэком, она почему-то не радуется. Орион все так же будет смотреть сквозь нее, рассеянно кивать на ее слова и думать о своем. Их брак ничего не изменит…

@темы: ГП, драбблы, Гарри Поттер, Драко Малфой, Темный Лорд, Блэк, Вальбурга, Люциус Малфой, фанфики,, Сириус, Регулус, Орион, Волдеморт

---

Орхидеи для мисс Блэк, или Капля цианида в утреннем кофе

Название: Орхидеи для мисс Блэк, или Капля цианида в утреннем кофе
Автор: ognegriff
Бета/гамма: нет
Рейтинг: G
Тип: гет
Пейринг: Орион Блэк/Вальбурга Блэк
Жанр: romance
Аннотация: Орион Блэк терпеть не мог свою кузину Вальбургу, но однажды он понял, что совсем не знал, какая она на самом деле...
Отказ: ни на что не претендую, материальной выгоды не извлекаю
Комментарии: написано на Фест редких пейрингов «I Believe» по заявке № 17: Как Ориону она не нравилась - истеричная и т.д. и как внезапно(!) он понял, что только о ней и думает.
Предупреждения: нет
Статус: закончен
Иллюстрации: Елена – огромное ей спасибо за них и за чудесную идею совместить фанфикшен и Sims! )))

Его мантия была в снегу. Он стоял у двери дома дяди Поллукса уже примерно пять минут или чуть больше, все не решаясь взяться за ручку дверного молотка и наконец постучать.
Погода премерзкая – мокрый снег витает в воздухе, огромными хлопьями налипает на волосы, норовит забиться в глаза и в нос.
И почему он не отправился через камин… Это было бы куда удобнее и быстрее. Никакого мокрого снега. Пара секунд – и он уже не у себя дома, а в холле дядиного особняка.
Нет, ему хотелось оттянуть момент очередного визита вежливости на как можно более долгое время. Хотя лишние несколько минут передвижения маггловским способом ничего не решают. Как говорится, перед смертью не надышишься...
Хотя как иногда забавно, трансфигурировав свою мантию в классическое английское черное пальто, поймать такси где-нибудь в маггловском районе Лондона, проехать по городу, глазея в окно на прохожих на улицах.
Магглы все же такие странные, немного смешные – все торопятся по своим делам… Нелепые наряды, невообразимые прически… А какие серьезные выражения лиц!.. Да, понаблюдать, поудивляться – отвлечься от мрачных мыслей о неизбежном…
Дядю Поллукса и тетушку Ирму он любил. Кузенов Кигнуса и Альфарда - в общем, тоже, даже несмотря на то, что Кигнус иногда казался ему слишком чопорным и надменным. Но вот кузина!..
Если бы его спросили, кто самая страшная женщина на земле, он бы не задумываясь, назвал Вальбургу Блэк. Страшная, конечно, не в плане внешности. Нет - внушающая страх, ужас, панику и желание бежать куда глаза глядят - главное, как можно дальше от нее.
Он не сомневался, что в порыве гнева она легко может убить, а порывам гнева она была подвержена часто. Даже слишком часто.
Он боялся бывать у дяди и тети. Как неохотно он выбирался к ним - в лучшем случае раз в месяц, чтобы отдать дань светским приличиям…
Наконец, он собрался с духом и постучал.
- Кто там? - послышался из-за двери скрипучий голос домового эльфа.
- Кричер, это я - Орион!


Обед начался вполне мирно. Ничто не предвещало бури. Но лишь до того момента, пока Вальбурга не наткнулась взглядом на букет цветов, стоящий в центре стола.
Орион с ужасом следил, как выражение ее лица меняется со спокойного на более свойственное для нее — рассерженное.
- Кричер! - в голосе Вальбурги звучал гнев. Нет, больше — ярость.
В столовой материализовался домовик. Взглянув на молодую хозяйку, он задрожал всем телом — до кончиков ушей.
- Что вам угодно, мисс?
- Кричер, сколько раз я тебе говорила — никогда не ставить на стол орхидеи! Никогда! Нигде! Никаких орхидей! - истерично выкрикивала она. - Я ненавижу орхидеи! Неужели это так трудно запомнить? И почему всем так нравится делать мою жизнь невыносимой?!
Дядя и тетя, казалось, не обращали на эту сцену никакого внимания.
«Конечно, привыкли к выходкам дочери за столько-то лет», - устало думал Орион.
Альфард и Кигнус, вынужденные из-за воплей сестры прервать беседу, лишь молча обменивались многозначительными взглядами.
Орион с трудом сдерживался, чтобы не зажать руками уши.
Кричер бился головой об пол, старательно наказывая себя за нарушение приказа хозяйки.
«Сумасшедший дом», - пронеслось в голове у Ориона.
- Вон отсюда, Кричер! - взвизгнула Вальбурга.
Домовик исчез. А она направила палочку на букет, произнесла заклинание — и тут же на месте орхидей в вазе появились мрачные черные тюльпаны.
- Так-то лучше, - Вальбурга мило улыбнулась и вернулась к разговору как ни в чем ни бывало:
- Так что ты там говорил, Кигнус, об этой своей... ммм... Друэлле?




***
Кузина никогда ему не нравилась. Еще с детства, с того самого дня, когда в истерике запустила в него котлом - он тогда сказал ей, что в Хогвартсе ее никто не будет учить варить смертельные яды.
Котел тогда пролетел в дюйме от головы Ориона и ударился о стену.
В тот день у него впервые возникло подозрение, что Вальбурга немного не в себе.
«Хотя сказать «немного не в себе» - значит, ничего не сказать. Она сумасшедшая».
С каждым новым визитом в дом родственников это подозрение лишь крепло. Орион не знал девушки более вспыльчивой, более вздорной и более истеричной, чем его кузина.
Вальбурга всегда казалась ему странной. Она носила черные, иногда фиолетовые или цвета запекшейся крови платья с длинными шлейфами, которые шелестели, когда она спускалась по лестнице. Она терпеть не могла солнце и всегда зашторивала окна, когда на улице стояла ясная погода.
Казалось, больше всего на свете она любила яды. Она интересовалась ими с самого детства и была очень огорчена, узнав, что яды не входят в стандартную программу курса зельеварения в Хогвартсе. Дома она постоянно что-то варила в своей комнате, а результаты экспериментов испытывала на домовых эльфах. Когда один из них умер в результате неудачного – или наоборот, слишком удачного – эксперимента, тетя Ирма запретила ей использовать домовиков в качестве подопытных. Естественно, был скандал. Ориону тогда не повезло оказаться у них в гостях. По всему дому летали разнообразные предметы, билась посуда, бились стекла в окнах и люстры – у Вальбурги случился неконтролируемый выброс магии.
При всей своей странности и сумасбродстве, кузина была умна. Чертовски умна. После окончания Хогвартса она умудрилась выиграть какой-то магический грант и уехала на три года на стажировку в Рим, к некоему всемирно известному в узких кругах зельеваров профессору, специализировавшемуся как раз на ядах. Фамилии профессора Орион не помнил, помнил только, что в роду у того были сами Борждиа.
Эти три года Орион вспоминал, как счастливое, спокойное время – он мог навещать дядю, тетю и кузенов когда вздумается, совершенно не опасаясь за свою психику и целостность барабанных перепонок.
Но все хорошее когда-нибудь кончается: Вальбурга вернулась домой, характер ее ничуть не улучшился, а рвение изобретать все новые смертельные снадобья лишь возросло. Сейчас, к своим двадцати трем годам, она уже печаталась в журналах по зельеварению, в рубриках, посвященных ядам, и была очень этим горда.
Еще кузина не любила цветы. Орион был убежден, что всем девушкам полагается любить цветы, поэтому такая ее особенность тоже казалась ему в высшей степени странной. Исключение для Вальбурги составляли лишь черные тюльпаны и черные розы. А ненавидела она больше всего почему-то именно орхидеи.
Орион до сих пор помнил, как Альфард однажды решил подшутить над сестрой, послав ей на День Святого Валентина букет орхидей с запиской: «Для мисс Блэк от таинственного поклонника», и до сих пор помнил ее вопли по этому поводу. Неизвестно каким образом, но Вальбурга догадалась, что злосчастный букет – дело рук Альфарда. Бедняга потом неделю ходил с посиневшим и опухшим, как у утопленника, лицом. И никакая магия не помогала. Орион подозревал, что все дело в паре капель очередной мерзости, сваренной кузиной и добавленной в кофе Альфарда за завтраком.
Вальбурга напоминала ему котел с зельем неизвестного содержания: бросишь в него что-нибудь не то – одно неосторожно сказанное слово – взорвется. Этим она раздражала его неимоверно.
«Истеричка! Стерва! Фурия!», - мысленно возмущался Орион, каждый раз возвращаясь домой от родственников.
Поведение кузины не укладывалось в голове, и долго еще потом в его мыслях вертелись слова, сказанные ею, ее визгливые возгласы и пылающий яростью взгляд темных, почти черных глаз.



***
Орион обычно не приходил к дяде без предупреждения, а если сказать начистоту — приходил только тогда, когда его приглашали, и когда отказаться было уж совсем неприлично.
Но сегодня был такой день, что он решил, не отправляя дяде сову, сразу зайти к нему, чтоб поделиться радостной новостью — ему наконец-то предложили пост в отделе международного магического сотрудничества в Министерстве — работу, о которой он так долго мечтал.
Родителям он скажет потом, вечером. Они всегда скептически относились к его стремлению занять этот пост, считая, что наследник благороднейшего и древнейшего рода Блэков вполне может позволить себе нигде не работать, а уж тем более в Министерстве, где в последние годы царят промаггловские настроения.
Дядя же, наоборот, поддерживал Ориона и утверждал, что для того, чтобы влиять на положение дел в магической Британии, нужно занять соответствующее место в ее политической системе. Он верил в племянника и не сомневался, что в Министерстве он будет отстаивать интересы чистокровных волшебников.
«Так что дядя вполне заслуживает узнать эту новость первым», - думал Орион.
- Хозяина Поллукса еще нет, - проскрипел Кричер в ответ на его вопрос, дома ли дядя. - Они с хозяйкой отправились в Косой переулок, обещали вернуться примерно через полчаса. Господа Альфард и Кигнус тоже куда-то ушли. Дома только молодая госпожа Вальбурга.
- Через полчаса, - задумчиво повторил Орион. - Я, пожалуй, подожду его.
Он передал Кричеру мантию и трость и прошел в гостиную.
Орион устроился в кресле у камина, развернул взятый с журнального столика «Ежедневный пророк» и начал было его читать, как его внимание привлекла негромкая фортепианная музыка.
Рядом с главной гостиной в особняке дяди находилась малая гостиная, которой уже давно почти не пользовались. Звук исходил именно оттуда. Орион вспомнил, что там как раз стоит старое пианино.
«Неужели Вальбурга играет? - удивился Орион. - Больше же некому».
Он подошел к двери, ведущей в малую гостиную, и чуть приоткрыл ее.
Вальбурга сидела за пианино вполоборота к двери и играла определенно что-то из «Шести французских сюит» Баха — Орион сразу узнал эту мелодию. Вальбурга не заметила его: она смотрела то в ноты, то прямо перед собой.
Орион поразился одухотворенному выражению ее лица. Подобного выражения на лице кузины он не видел до этого никогда. Не было привычной гримасы недовольства и готовности в любой момент разразиться бурей гнева. Лишь спокойствие и умиротворенность.
И музыка — легкая, летящая — волнами наполняла комнату и дарила такое чудесное ощущение мира со всем вокруг, мира с самим собой и радости - безотчетной, почти детской радости.
Эта музыка не сочеталась с мрачным, сшитым из тяжелой, плотной материи, платьем темно-фиолетового цвета, в которое была одета Вальбурга, но идеально гармонировала с полуулыбкой, игравшей на ее лице. И с солнечным светом, проникавшим в окна, которые в этот раз почему-то были не зашторены.
Орион застыл, завороженный музыкой, и не понимал ничего: как такая стерва, истеричка, не видящая вокруг ничего, кроме своих ядов, может играть такую проникновенную музыку? Как она может играть ее с таким лицом? Как может чувствовать ее? Как может впустить в комнату солнечный свет? «Это не Вальбурга! Это кто-то другой под оборотным зельем», - потрясенно думал он.
Из задумчивости Ориона вывел радостный возглас дяди:
- Кого я вижу - Орион! Не ожидал! Что привело тебя ко мне?
Орион мгновенно отпрянул от двери, к счастью, быстро собрался с мыслями и, улыбнувшись, ответил:
- Дядя, у меня прекрасная новость!

За обедом Орион иногда бросал на кузину взгляд, пытаясь найти в ее лице какие-то следы того выражения, что увидел в момент, когда она играла. Он пытался обнаружить в нем что-то от той, другой Вальбурги, но не мог. Она вела себя как обычно. Все так же визжала на Кричера за то, что тот по ее мнению, пережарил мясо, и отпускала едкие замечания в адрес самого Ориона по поводу его мечтательного вида, высказывая предположение о том, что мыслями он, должно быть, не здесь, а в Министерстве - на высоком посту, упивается властью.




***
Как так получилось, что он стал думать о Вальбурге не как об истеричной, вздорной девице, а по-другому? Скорее как о тайне, которую непременно хочется разгадать, как о загадке, над которой ломаешь голову и никак не можешь выбросить из мыслей.
«Какая она на самом деле?» – думал Орион. Кузина не перестала казаться ему странной, но теперь эта странность не раздражала – она вызывала интерес.
Шло время, и в один прекрасный день Орион поймал себя на мысли, что только о Вальбурге и думает.
Он вряд ли бы смог вспомнить момент, когда заметил, что его кузина красива. Обычно он не заострял внимание на ее внешности. Но теперь ее длинные темные волосы, всегда уложенные в замысловатую высокую прическу, тонкие черты ее бледного лица и холодные серые глаза, которые загорались, лишь когда она говорила о своих неизменно любимых ядах, казались Ориону прекрасными.
И ему было совершенно все равно, что внешность Вальбурги не вписывается в стандартные каноны красоты – слишком худа, слишком бледна, слишком мрачно одевается…
Ему нравились теперь даже ее строгие длинные платья. Когда он слышал их шорох, его сердце почему-то замирало. В них Вальбурга казалась ему похожей на средневековую принцессу, и иногда, засыпая, он представлял, что кузину похитил дракон и утащил в свою пещеру, а у нее как назло не оказалось под рукой смертоносного зелья, чтоб отравить коварного монстра. И вот он, Орион, появляется в самый последний момент и спасает ее из когтей кровожадного чудовища…
Он смеялся над собой и своими фантазиями, а потом понял, что, должно быть, влюбился. Влюбился уже давно и сам не заметил – как. «Так, наверное, это и бывает, - думал он. – Это что-то вроде подводного течения, которого не видно на поверхности воды. Или как росток, что проклевывается из семечка в земле – хоть никто этого и не видит. Так и бывает – постепенно, незаметно, и вот…». Орион никогда не верил ни во внезапную страсть, что может нахлынуть ни с того ни с сего, ни в любовь с первого взгляда.




***
- Цианид очень просто обнаружить в теле отравленного после смерти, - говорила Вальбурга. – Поэтому если нужно кого-то отравить и избежать при этом наказания, лучше его не использовать. Хотя это очень сильный яд, убивает наверняка. Но вкус и запах… Их очень трудно перебить. А не у каждого есть время испечь, допустим, сладкие булочки для… хм, нежелательного лица. Досадные мелочи, но ведь вполне могут испортить жизнь. Или в крайнем случае, настроение… Вот над устранением всех этих досадных мелочей я как раз и работаю.
Орион слушал внимательно. Не то чтобы его интересовали яды вообще и цианид в частности. Но видеть, как загораются глаза Вальбурги, когда она говорит об этом, - это было счастье, которое не передать словами.
Он вообще был очень счастлив в этот вечер. В саду, куда они вышли после ужина, лежал снег. На небе сияли звезды, и снег искрился под их светом. И Вальбурга была прекрасна в своей черной, отороченной серебристым мехом мантии.
- И мне это удалось, - торжествующе добавила кузина.
- Удалось?
- Да. Ни следов, ни вкуса, ни запаха.
- Поздравляю, - только и смог произнести Орион.
- Только не говори отцу, что я испытала вчера свое изобретение на его филине. А то он уже гадает, почему он так и не вернулся с ответом от тети Кассиопеи.
- Ты отравила Аро?!
- Ну он же и так уже был старый, пожала плечами Вальбурга и доверительно прошептала: - Не говори, Орион.
Орион заметил, что она вообще теперь стала больше ему доверять и меньше отпускать колкостей в его адрес – когда он начал проявлять такой интерес к ее изысканиям. А он всего лишь хотел быть ближе к ней. Какая разница в таком случае – о чем говорить?
Внезапно мимо них пробежала неизвестно откуда взявшаяся полосатая кошка и тут же скрылась в заснеженных кустах.
- Но это же не ваша? – удивленно спросил Орион.
- Нет, - покачала головой Вальбурга. – Не знаю, чья. Но она тут иногда бегает. Ты что, никогда не видел?
- Нет.
- Кошки – загадочные существа, - задумчиво проговорила кузина. – Не знаю, стоит ли этому верить, но некоторые говорят, что они попали на землю со звезд. Некоторые с Сириуса, а некоторые – с Альфы Центавра.
Она подняла голову и посмотрела на звездное небо, а Орион в этот момент заметил, что лицо у нее сейчас такое же, как тогда – когда она играла Баха. Спокойное и прекрасное.
Он молчал, у него перехватило дух.
Вальбурга смотрела на звезды, а он смотрел на нее.
- Вон Сириус, а вон Альфа Центавра, смотри! – она указывала рукой на небо. – Видишь? А вон там – созвездие Ориона, - последнюю фразу она произнесла чуть тише и взглянула на него.
Ему показалось, что он летит в пропасть ее черных глаз, и он неожиданно для себя сказал:
- Вальбурга… А ты выйдешь за меня замуж?
Она смотрела на него изумленно и ничего не отвечала.
Ему стало страшно.
«Как разозлится сейчас… Давно не было скандала… И зачем я это сказал? Ну раз сказал… Это же торжественный момент», - подумал Орион и решил, что в торжественный момент никак нельзя без цветов. Он направил палочку на снег и произнес:
- Флорабелло!
Орион рассчитывал, что сейчас на том месте, куда он указал палочкой, расцветут черные тюльпаны, и Вальбурга сменит гнев на милость. Не убьет его сразу. Но к его ужасу, из-под снега распускались бледно-сиреневые орхидеи. Видимо, он слишком перенервничал, и заклинание сработало как-то не так.
- Орион, я… - начала Вальбурга, пока лишь слегка повысив голос.
«Убъет. Сразу. Но сначала у меня лопнут барабанные перепонки…», - Орион замер.
- … выйду за тебя замуж, да! – закончила она фразу.
И она улыбалась. И не вопила. И, что странно, он остался жив.
- Орхидеи… Это я случайно, - смущенно пробормотал Орион. – Я помню, что ты их…
- Ненавижу, - утвердительно склонила голову Вальбурга. – Эванеско! – и вот перед ними снова был чистый, белый, совершенно нетронутый снег.
Она поцеловала его сама, первая. И лишь оторвавшись от ее губ, Орион выдохнул:
- Я надеюсь, что не сделаю твою жизнь невыносимой.
- Ну если это произойдет, я же всегда смогу добавить каплю цианида в твой утренний кофе.

@темы: ГП, Блэк, Вальбурга, фанфики, фесты, гет, Орион